Дураки, мошенники и поджигатели. Мыслители новых левых

Любая критическая работа для левых мыслителей требует такой же атмосферы «борьбы», как и в 1968 г., поскольку это порождает необходимое для дела чувство солидарности. Еще нужен вождь, герой или мученик за дело революции. Чтобы подходить на эту роль, одной твердости недостаточно. Необходимо быть интеллектуалом, а труды этого человека должны иметь не только практическое, но и теоретическое значение. Поэтому вожди современных левых движений должны описываться в соответствующих терминах: миф о «мозге Ленина» – всего лишь один из примеров подобных жизнеописаний, в результате которых второразрядные мыслители (такие как Ленин) предстают олицетворением мудрости и проницательности, их слова – наполненными пророческим смыслом, а дела – отмеченными печатью всеведения.

Результаты этого заметны в двух областях. В области политической практики левое движение оказалось способно представляться спасением. Благодаря ему подлинные идеи и знание вступают в мир заблуждений и порока, где простые смертные как-то пытались до сих пор вести свои дела. Истина персонифицируется в личности лидера, вступившего в смертельную схватку с заблуждениями. Однако этот процесс наиболее ярко проявляется в сфере культуры, поскольку она очень уязвима для всякого рода исступления, напоминая массовый театр, который содержится на общественные деньги и в котором сцену может захватить любой. По этой причине именно благодаря университетам, художественным училищам, театрам и книгам новые левые достигли максимального непосредственного влияния в 1970-х годах.

Еще более впечатляющим случаем, чем культ Ленина, является пример Мао, который ввиду своей титанической мощи и военного гения никогда не подошел бы на роль вождя: если бы только нельзя было поверить в его теоретическую непогрешимость, в которой выразились выдающиеся интеллектуальные способности. Поэтому целое поколение учащихся побуждали к изучению работ по философии и политической теории, которые для тех, кто не обременен безграничным почтением к этой личности, предстают невероятно наивными и содержащими грубейшие ошибки. Есть и другие примеры: Хо Ши Мин, Че Гевара и Сталин. Но для тех, кто получал образование в 1960-е годы, нет случая более очевидного, чем культ Грамши, который сделал для 60-х годов XX в. то же, что Ленин и Сталин – для 30-х и 40-х, а именно убедил своих последователей в том, что революционная практика и теоретическая правота – это одно и то же, что учение равносильно мудрости, а мудрость – праву на власть.

Эта идея была определена Эриком Фёгелином как корень гностицизма [Voegelin, 1968], одной из первых христианских ересей, из которой вытекают все последующие. И отчасти это объясняет эмоциональный отклик, полученный той разновидностью левых взглядов, которой придерживался Грамши, в католических странах, особенно в Италии. И не только среди «интеллигенции», уже сложившейся в итальянском обществе. Церковь в значительной мере поощряла убеждение, согласно которому лидерство в любой сфере является результатом образования. Грамши воспринял его, направив в секулярное русло. С честностью, которая вызвала бы удивление у более ортодоксального марксиста, в своих работах он много говорит о роли интеллектуалов, прямо утверждая не только то, что они являются подлинными деятелями революции, но и то, что они обязаны легитимностью своих взглядов «правильности» последних [Gramsci, 1971, p. 425 ff.]. Следовательно, я как критически настроенный интеллектуал имею право руководить вами – обычными, заблуждающимися людьми.

Революционеры 1960-х годов сохранили веру в Мао. Ценой удивительных искажений они дошли до того, чтобы не видеть в «культурной революции» борьбы против разума. Но они смутно осознавали, что интеллектуальные лидеры не принимают своих последователей всерьез. Сталин был разоблачен, тень сомнения начала падать и на Ленина. Правда, всегда был Троцкий. Но у Грамши оставалось преимущество, которым Троцкий не мог похвастаться: он не просто погиб, а погиб в борьбе с фашизмом. Свидетельством эффективности коммунистической пропаганды стала ее способность внушить, что фашизм и коммунизм являются полными противоположностями и что есть единая шкала, на концах которой располагаются «крайние левые» и «крайние правые» взгляды. Поэтому, хотя коммунизм и находится на самом левом краю, всего один шаг отделяет каждого интеллектуала от того, чтобы не запятнать себя злом нашего времени, т. е. фашизмом.