Дураки, мошенники и поджигатели. Мыслители новых левых

Короче говоря, теория «Тюремных тетрадей» – это концепция самого настоящего фашизма. Эта сила предвосхитила амбиции Грамши, воплотив их чужими руками. Когда в ранней статье[111] Грамши описал пролетариат как идеальное единство, фасцию, он лелеял в своих мечтах именно ту форму общественного порядка, которая позднее была достигнута его соперником. Философия праксиса, столь похожая на «философский динамизм» Муссолини и так же, как и он, попавшая под влияние апологии насилия Жоржа Сореля, сохраняет свое воздействие на интеллектуала именно потому, что сулит как власть над массами, так и мистическое слияние с ними. Но таково обещание фашизма, и если левым постоянно необходимо определять фашиста как главного врага, то не нужны никакие дальнейшие объяснения. Разве есть лучший способ скрыть свои намерения, чем приписать их своему врагу?

Актуальность Грамши для нас обусловлена его решительной попыткой перенести революционную деятельность с улиц и из фабрик в сферу высокой культуры. Он переработал левую программу так, чтобы ее целью стала культурная революция, которая могла бы осуществляться без насилия. Она разворачивалась бы в университетах, театрах, лекториях и школах, где интеллектуалы нашли бы наиболее восприимчивую аудиторию. Работа революции отныне должна была включать нападение на старый учебный план и те произведения искусства и литературы, а также критику, которые имели к нему отношение. Ей предстояло стать интеллектуальной подрывной деятельностью, разоблачением сетей властных отношений, структур доминирования, которые зашифрованы в высокой культуре нашей цивилизации, чтобы дать волю прежде заглушаемым голосам. Такой отныне должна была быть новая программа гуманитарных наук.

Этот план ускорил изменения, которые начались в британских высших учебных заведениях. Бирмингемский центр современных культурных исследований, основанный в 1964 г. Ричардом Хоггартом, стал штаб-квартирой грамшианского движения, целью которого было переписывание образовательной программы таким образом, чтобы голоса подавляемых, запрещенных и маргинализированных авторов наконец были услышаны. Пожалуй, самым важным представителем этого движения, оказавшим значительное влияние на преподавание литературы в школах и университетах по всей Великобритании, был валлийский писатель и критик Реймонд Уильямс (1921–1988). Стоит обратить особое внимание на его работы, поскольку на примере Уильямса очень хорошо прослеживается решающий момент перехода от левых послевоенных лет к новым левым 1960–1970-х годов.

Хотя в самом начале Второй мировой войны, будучи студентом Кембриджского университета, он вступил в Коммунистическую партию и называл себя «культурным материалистом», Уильямс, как и Грамши, был слишком привязан к национальному опыту и культуре, чтобы принять интернационалистский футуризм партии. Он автоматически вышел из нее, начав службу в армии (тогда это запрещалось партией из-за советско-германского договора о ненападении), где дослужился до звания капитана гвардейской бронетанковой дивизии, а затем вернулся в Кембридж в 1945 г., чтобы возобновить учебу. Уильямс сделал блестящую карьеру в Кембридже, поддерживая постоянную связь с Образовательной ассоциацией рабочих и с культурными учреждениями, тесно связанными с лейбористским движением. Он окончил свой путь как валлийский националист и член Партии Уэльса (Plaid Cymru). На протяжении всей карьеры главным источником вдохновения для него был именно исторический опыт общин валлийского рабочего класса, которые он знал еще ребенком.

Британский социализм – и особенно социализм общин валлийских горняков – пронизан осознанием прошлого и памятью о совместно пережитых невзгодах. Настроения британского социалиста таковы, что любые политические действия, все социальные идеи приобретают смысл только в связи с предшествующими им. И чем крепче они укоренены в историческом опыте сообщества, тем больше могут рассчитывать на поддержку. Мы являемся продуктом национальной истории. И в той мере, в какой мы находим в прошлом следы духа, ныне движущего нами, в той же мере верно направление, в котором мы идем. И в той же мере нас воодушевляет общность с братьями и сестрами, которые уже ушли.

Это умонастроение прослеживается во всех работах Реймонда Уильямса. Но оно приведено в соответствие с программой культурной революции Грамши и исследованиями классового конфликта, которые мы находим у Хобсбаума, Томпсона, Самуэля и Хилла. Как социалиста Уильямса постоянно преследовали голоса предков, говорящие со страниц «Видения о Петре Пахаре»[112] и «Всякого человека»[113]. Эти слова слышатся в речах радикальных протестантов и теологов-вольнодумцев и доносятся из золотого века парламента, когда свободные, позволявшие себе инакомыслие представители английского народа, казалось бы, упразднили ограничения, налагаемые наследственной властью.