Души

Гавриэль. Это невозможно, и тебе это известно. Это, кстати, то самое, из-за чего о тебе чего только не думают. Они дают тебе вещи для приданого, потому что не хотят, чтобы ты и дальше тут жила.

Джимуль. Что?.. С чего ты взял?

Гавриэль. Своими ушами слышал, как люди говорят, что настанет день, и Амрам-кузнец еще “подкует” свою прачку. Трудно их винить: вдовец, живущий со служанкой в одном доме…

Джимуль. Тебе прекрасно известно, что Амрам Хаддад не прикоснется ко мне, даже если мы с ним окажемся последними людьми на земле. Если бы я по-прежнему оставалась в теле Гедальи, тогда, конечно же, он бы меня…

Гавриэль. Да-да, я знаю. Потому-то я с самого начала и устроил так, чтоб ты жила у него – после всего, что ты перенесла. Однако Султана, которой неизвестна тайна Амрама, думает, как все…

Джимуль. Тайна Амрама чище грязных секретов всех евреев в этой мелле. Жаль, что не Амрам моя душа-близнец. Мы бы с легкостью достигли очищения. Ты боишься Султаны, и детей, и соседей, и самого себя. Что мне сделать, чтоб ты и меня хоть немного боялся? Повеситься на дереве? Как Гец?

Гавриэль. Почему любой разговор с тобой вечно превращается в ссору? Со всем светом я разговариваю спокойно, и только с тобой… Почему нельзя поговорить по-людски?

Джимуль. Потому что говорить по-людски неинтересно. Когда мы были в Венеции, ты был согласен со мной, сам сказал, что не будь Хорбицы, мы бы потонули в повседневных разговорах, лишь наводящих скуку.

Гавриэль. Ну а теперь я не согласен. Такова жизнь!

Джимуль. Желаешь поговорить о жизни? За милую душу! Как поживает твой отец? Ему стало получше? Уже может сидеть, не корчась от боли в заднице? Интересная тема, не так ли?

Гавриэль. Ах, ну ты тоже…

Джимуль. Да, кстати, вчера сосед Элияху притащил во-о-от такую рыбину, а когда ее изжарили, у нее оказался вкус курятины. Интересно, правда?

Гавриэль. Хватит!

Джимуль. А сегодня утром, когда я стирала, взглянула в воду и увидела там лицо Ицикла.

Гавриэль. Кого?

Джимуль. Нашего брата, Ицикла, а́лла йира́хму! Ты его даже не помнишь, а? Ладно, ты был еще маленькой девочкой, а он умер до того, как мы родились. Лучше бы я нашла его в этом мире, а не тебя, может, в нем решение проблемы с исправлением моей души…

Гавриэль. Вот-вот, именно об этом я и говорю. Ты даже ничего не можешь привести в пример, без того чтобы не пуститься в нескончаемые рассуждения о жизни и смерти, о реинкарнациях и очищении души…

Джимуль. Что поделать, если мы перевоплощаемся…

Гавриэль. Ничего не делать! Ничего!

Ногу, которую я только что ласкала и лизала, грубо выдергивают у меня и ставят на ковер. Гавриэль поднимается.

Джимуль. Обожди…

Гавриэль. Спасибо, что вытащила кость из ноги. Я иду стричься.

Джимуль. Нет-нет, прости меня…

Гавриэль. Я зайду на обратном пути.

Джимуль. Не зайдешь.

Гавриэль. Зайду, обещаю тебе.

Джимуль. Не обещай.

Гавриэль. Клянусь тебе.

Джимуль. Не клянись!

Гавриэль. Джимуль, дай мне выйти. Ты меня мучаешь.

Джимуль. Сожалею. Прошу прощения. Останься, пожалуйста. Умоляю тебя. Я тебя постригу. Я тебя уже стригла когда-то, помнишь? Перед обрезанием твоего младшенького. И все делали тебе комплименты, даже мадам Султана. Ну же, что ты прыгаешь к двери? Довольно, я тебя поняла, как мы не поженились вчера, так не поженимся и сегодня, ну так поженимся завтра или послезавтра. Иди ко мне, любимый, иди же, мой красавчик, иди сюда.

Картина 4

Стрижка

Джимуль. Сними зоху, ты не на приеме в консульстве. И тсамир сними.

Гавриэль. Не надо.

Джимуль. Надо! Волосы налипнут, а кому потом стирать? Мне. А я пока что не твоя жена. Снимай, снимай, не будь как маленький. Мне от тебя ничего не надо. И не мечтай, что я до тебя дотронусь, после того как ты меня так бросил.

Гавриэль. А если кто-нибудь вдруг войдет?

Джимуль. Да кто войдет? Ангел смерти? Что это за лес ты у себя тут вырастил? Тебе надо стричься, прежде чем идти к цирюльнику, иначе он тебя засмеет. Да и бороду не худо бы подправить. Чем ты только занимался, пока мы не виделись? Писал стихи?

Гавриэль. Я как раз собирался тебе рассказать. Только на этот раз дай мне сказать, не перебивая. У меня и так мысли путаются.

Джимуль. Ясно, путаются. Их волосы передушили.

Гавриэль выглядит как брат-близнец бога Пана, может, даже еще мохнатее. Волосы густо растут у него по всему телу, кучерявятся на груди, мягким ковром покрывают руки, спину, лодыжки, не говоря уж о буйной поросли у него между ног – овечья шерсть, да и только!

Когда он остается в одном сарвале, от вида его тощего тела меня переполняет жалость. Он выглядит сущим цыпленком, а не мужиком. А кто может сердиться на цыпленка? Я поддеваю ногой ковер, поднимаю его и складываю. Гавриэль успевает перепрыгнуть на голый пол. Он сидит на кожаном табурете, я становлюсь перед ним, пальцы мои бороздят заросли его кудрей. Мои груди точно на уровне его глаз. Моя рука скользит по его бороде. Его пронизывает дрожь, почти слышно, как он содрогается. Будучи Гедальей, я мечтала о бороде, как у Гавриэля.

Джимуль. Постой-ка, куда я положила ножницы? Нет, тут у меня и вправду ду́хи и черти завелись, говорю тебе.