Два шага назад и в светлое будущее! Но вместе с императорами. Том II. Моя наполеониада

Во-первых, став всемогущим, он вспомнил практически всех, с кем пересекался в детстве. И на этом нелегком этапе своей учебной жизни, и позже. И абсолютно всем (выше я уже упоминал про «Стокгольмский синдром») постарался помочь: и начальнику училища, и бывшим учителям, и даже своему не особо любимому духовнику отцу Шарлю. Нашел им хорошие денежные места, даже бриеннский швейцар Хотэ с женой были переведены в Мальмезон, где эта пара в достатке и окончила свои дни. А самый любимый учитель по литературе стал заведовать библиотекой этого замка (хотя гораздо больше интересовался качеством вина в его окрестностях). А вот госпожи де Бриенн или ее родственников в этом перечне не было вообще – чего в случае такого душевного участия в судьбе остальных просто не могло быть, потому что не могло быть никогда. Память-то у него была уникальная. Были не забыты даже его романтические юношеские платонические «любови» и их нонешние супруги. Дети Панории (Луизы Марии) Пермон и т.д. и т.п.

Что уж говорить про детей графа де Марбефа! Наполеон же прекрасно давал себе отчет, что без его помощи «здесь никого бы не стояло» (вернее, «не сидело на троне»). И Император очень щедро (и деньгами, и титулами) одаривал его детей и молодую вдову, назначив ее имперской баронессой.

Во-вторых, если бы ему (не важно, из какого источника) перепадали время от времени хоть какие-нибудь карманные деньги, то он бы точно не стал рассказывать Арману де Коленкуру (тогда имперскому послу в России), что ВСЕ ПЯТЬ лет чувствовал себя в Бриенне нищим. Процитирую начало его фразы еще раз, на всякий случай: «Я был там самым бедным среди моих товарищей. У них были карманные деньги – у меня НИКОГДА» (и заметьте, истинность этой фразы никто не оспаривает).

В-третьих, устраивая всех родственников в Париже (уже в должности командующего внутренними войсками) особую заботу он проявлял о необходимости снабжения младшего братишки Жерома достаточным количеством карманных денег в военном училище, куда его и определил, сопровождая ее словами: «Чтобы у него не было моих проблем и мучений!»

Думаю, достаточно, чтобы вынести за скобки биографии, приближенной к реальности, оба выше рассматриваемые эпизода.

А теперь я вам предлагаю отправиться к началу его бриеннской жизни. К многочисленным и очень красочным описаниям события, от которого мне просто плохо делается при наличие собственного здравого смысла. Мало кто это зимнее снежное представление не упоминает, еще бы – вся Франция была наводнена картинками маленького Наполеона в расстегнутой на груди рубашке, штурмующего снежную крепость во главе своего отряда. Вот я и начал разбираться: откуда все это взялось?

Сначала про погоду. Зима 1783 года действительно выдалась аномально холодной для Франции. Я проверял, температура опускалась до –15 С, померз весь виноград и т.п. И реально выпало много снега, который большинство учеников (а Наполеоне так уж точно) первый раз в жизни увидели. Дальше лучше процитирую Троицкого, который в этот раз точно ссылается на Кирхейзена (проверил – прямо оттуда взято).

«Наполеон виртуозно применил знания, полученные ранее на теоретических уроках фортификации, к практике школьного двора. Под его руководством ученики строили из снега валы и рвы, превращая всю школу в крепость с четырьмя бастионами. Затем Наполеон разделил кадетов на две армии, которыми и руководил по очереди. И каждый раз одерживали победу те, кого он возглавлял. Его талант и гениальная сообразительность и находчивость повергли в изумление и кадетов, и учителей».

Я не буду придираться к деталям, хотя мне интересно, как они строили рвы и как превратили всю школу в снежную крепость. Меня вообще то не удивляет желание почти всех авторов найти в детстве Наполеона что-нибудь такое, что уже тогда бы указывало на его будущие военные таланты. Хочется же провидцем выглядеть! Но зачем же так беспардонно, ну скажем так, привирать?

Когда пишут про его военные игры в корсиканской школе, то там, как правило, придумывают, что он делил всех учеников на карфагенян и римлян, сам хотел быть только шефом римлян и всегда побеждал. Кто все это видел – непонятно, якобы школьные учителя (уверен, что маленькие корсиканцы, только начавшие изучать грамматику и арифметику, понятия не имели ни о римлянах, ни о карфагенянах: им для того чтобы потолкаться группа на группу, ничего подобного и не надо было придумывать). А вот подобное видение и объяснение этого – прямое свидетельство способности автора разглядеть будущую гениальность и задатки великого военачальника в ребенке. А что – даже представить можно.

Но вот в случае зимних забав – совсем иное дело. Не могу в них поверить, кричать хочется «Не верю!» – прямо по Станиславскому. Начинаю свои соображения приводить.