Дыхание снега и пепла, т.1

Она рассмеялась, но почувствовала какое-то беспокойство. Мысль о еще одном ребенке была для нее сродни катанию на американских горках: дыхание прерывается, желудок сжимается от возбуждения и страха. Особенно теперь, когда их последнее занятие любовью все еще ощущалось, словно мягкое тяжелое колыхание ртути в животе.

Роджер, казалось, почувствовал ее двойственное отношение, потому что не стал продолжать разговор на эту тему, а взял ее руку в свою большую теплую ладонь. Воздух был холоден; остатки зимнего холода еще сохранялись в низинах.

- А как же Фергюс? – спросил он, возвращаясь к прежнему разговору. – Из того, что я слышал, у него тоже не было детства, но он кажется довольно образованным человеком.

- Тетя Дженни воспитывала его с десяти лет, - возразила она. – Ты не встречался с ней, но поверь мне, у нее даже Адольф Гитлер стал бы воспитанным. Кроме того, Фергюс рос в Париже, пусть даже и в борделе, а не в какой-либо глуши. К тому же, это был первоклассный бордель, как говорит Марсали.

- О, да? Что она говорила еще?

- Ну, просто истории, которые он время от времени ей рассказывает. О клиентах и про… о девушках.

- Почему бы прямо не сказать – о проститутках? – спросил он с усмешкой. Она ощутила прилив жара к щекам и порадовалось, что было темно; он стал бы дразнить ее сильнее, если бы увидел, как она покраснела.

- Что поделаешь, я училась в католической школе, - сказала она, обороняясь. – Условный рефлекс, – она действительно не могла произносить определенные слова, если не была в ярости или не подготовилась заранее. – Почему ты можешь? Кажется, у мальчика священника должна быть такая же проблема.

Он рассмеялся немного кисло.

- Не совсем такая. Дело в том, что я почитал себя обязанным сквернословить и плохо себя вести, чтобы просто доказать друзьям, что могу.

- Плохо себя вести? – спросила она, чуя интересный рассказ. Он не часто говорил о своем детстве в Инвернессе, где рос у своего двоюродного деда, пресвитерианского священника, но ей нравилось слушать те обрывки, которые он иногда рассказывал.

- Ну, курить, пить пиво, писать грязные слова в мальчишеском туалете, - ответил он с улыбкой в голосе. – Рассыпать мусор из урн, прокалывать автомобильные шины, красть конфеты в лавке. Некоторое время я был настоящим маленьким преступником.

- Террор Инвернесса, да? У вас была банда? – поддразнила она.

- Да, - сказал он и рассмеялся. – Джерри МакМиллан, Бобби Коудор и Бьюкенен Доджи. Я был чужаком и не только потому, что был мальчиком священника, но и из-за английского отца, и английской фамилии. Так что мне приходилось постоянно доказывать, что я крутой. Это значит, что я постоянно попадал в неприятности.

- Я понятия не имела, что ты был малолетним преступником, - сказала она восхищенно.

- Ну, очень недолго, - уверил он ее с усмешкой. – Летом, когда мне исполнилось пятнадцать лет, преподобный записал меня в рыбацкую артель и отправил в море на промысел сельди. Не могу сказать, почему он это сделал: то ли чтобы исправить мой характер, то ли спасти меня от тюрьмы, то ли уже не мог выносить мое пребывание в доме, но это сработало. Если хочешь познакомиться с крутыми мужиками, выйди в море с гэльскими рыбаками.

- Я запомню это, - сказала она, удерживаясь от хихиканья и вместо этого тихонько фыркая. – Твои друзья попали в тюрьму, или они выправились без тебя?

- Доджи пошел в армию, - ответил он задумчиво. – Джерри принял лавку от своего отца, его отец торговал табаком. Бобби … в общем, он умер. Утонул тем же летом, когда ловил лобстеров со своим кузеном из Обана.

Она придвинулась к нему и сжала его руку в знак сочувствия.

- Мне жаль, - произнесла она и сделала паузу. – Но он не мертв, ведь так? Еще нет. В настоящее время.

Роджер покачал головой, издав тихий звук, в котором смешались юмор и печаль.

- Это утешает? – спросила она. – Или об этом страшно думать?

Она хотела, чтобы он продолжал говорить. Он не говорил так много с момента повешения, в результате которого он потерял свой певческий голос. Если ему приходилось говорить при людях, он смущался, и у него перехватывало горло. И сейчас его голос был все еще хриплым и неровным, но он не задыхался и не кашлял.

- И то, и другое, - ответил он и повторил прежний звук. – Я никогда не увижу его в любом случае, – он пожал плечами, оставляя мысль. – Ты часто думаешь о своих старых друзьях?

- Нет, не часто, - ответила она. Тропинка сужалась, и она взялась за его локоть, притягивая ближе. Они приближались к последнему повороту, за которым им откроется ферма МакДжилливреев. – Слишком много дел здесь, – она не желала говорить о том, что осталось в том времени.

- Ты думаешь, Джо и Кеззи просто играются? – спросила она. – Или они что-то задумали?

- Что они могут задумать? – спросил он в ответ, принимая изменение темы без замечаний. – Я не думаю, что они устроили засаду, чтобы кого-нибудь ограбить.