Дыхание снега и пепла, т.1

- Они давали им воду с медом?

Она кивнула головой, и тоненькая морщинка появилась между ее бровей.

- Я видела их. Они выглядят больными, но не так, как МакНейлы.

Она сама выглядела больной, когда говорила о них.

- Ты можешь одолжить мне серной кислоты? – она указала на шкаф глиняной чашкой, которую принесла с собой.

- Обычно люди приходят с чашкой за сахаром, - рассмеялась я. – Конечно, но будь осторожна. Лучше налить ее в бутылочку с пробкой. Не дай бог, поскользнешься и прольешь.

- Я не поскользнусь, - уверила она. – И мне нужно всего несколько капель. Я собираюсь очень сильно ее развести, чтобы делать бумагу.

- Бумагу? – Мальва моргнула и снова чихнула. – Как?

- Ну, берете что-нибудь волокнистое: использованную бумаги, старые тряпки, пряжу, нитки, какие-нибудь мягкие листья и даже цветы, и все это мнете, - говоря это, Бри сжимала пальцы в качестве иллюстрации. – Потом все это вымачиваете много дней в воде и серной кислоте, если она есть.

- Когда смесь станет однородной пульпой, расстилаешь ее тонким слоем на поверхности, отжимаешь воду, даешь высохнуть и, вуаля, бумага готова!

Я видела, как Мальва безмолвно произнесла: «Вуаля», и отвернулась, скрывая улыбку. Брианна выдернула пробку из большой квадратной бутылки и очень осторожно капнула немного кислоты в чашку. И сразу среди миазмов фекалий и лука, словно демон, возник горячий запах серы.

Мальва замерла с широко открытыми и все еще слезящимися глазами.

- Что это?

- Серная кислота, - ответила Бри, с любопытством поглядев на нее.

- Купорос, - поправила я. – Ты видела его … нюхала раньше?

Она кивнула, спустив кольца лука в горшок и плотно прикрыв его.

- Да, - она подошла ближе к бутылке. – У моей матери был. Я была маленькой, но я помню этот запах, и как она говорила, чтобы я никогда не трогала его. Этот запах люди называли серным духом.

- Действительно? Интересно, для чего она использовала ее, – я почувствовала легкое беспокойство. Серную кислоту могли использовать алхимик или аптекарь, но обычные люди, насколько я знала, использовали ее, только как оружие.

Но Мальва лишь покачала головой и отвернулась к луку и чесноку. Но я уловила на ее лице странное выражение: смесь враждебности и тоски, отчего где-то внутри меня прозвенел тихий тревожный звонок.

Тоска по свое матери, которая была мертва … и гнев покинутой маленькой девочки. Растерянной и одинокой.

- Что? – спросила Бри, увидев выражение моего лица. – Что-то случилось?

- Ничего, - я положила ладонь на ее руку только для того, чтобы почувствовать силу и радость от ее присутствия. Слезы застилали мои глаза, но их можно списать на лук. – Ничего особенного.

Я страшно устала от похорон. Эти были третьи за последние несколько дней. Мы похоронили Гортензию вместе с маленьким ребенком, потом старую миссис Огилви. Сейчас это был еще один ребенок, девочка, одна из близнецов МакАфи. Второй близнец стоял возле могилы сестры в таком глубоком шоке, что выглядел ходячим мертвецом, хотя болезнь его не коснулась.

Похороны задержались, так как не был готов гроб, и ночь уже наступала. Все золото осенних листьев превратилось в пепел в тумане, который кольцами завивался между мокрыми стволами деревьев. Трудно было вообразить более унылую сцену, но она больше подходила церемонии, чем яркое солнце и свежий ветерок, когда хоронили Гортензию и Ангелику.

- Господь – Пастырь мой … и водит меня к водам тихим …[224] - голос Роджера болезненно треснул, но никто, кажется, не заметил. Он мгновение боролся, сглатывая, потом упрямо продолжил. Он держал маленькую зеленую библию, но не глядел в нее, а говорил по памяти, переводя взгляд от одиноко стоящего мистера МакДуфа, ибо его жена и сестра были больны, на мальчика, стоящего рядом, совсем маленького, примерно возраста Джемми.

- Если я пойду … если я пойду и долиною смертной тени, не убоюсь … не убоюсь зла,[225] - его голос ощутимо дрожал, и я видела слезы, текущие по его лицу. Я взглянула на Бри; она стояла позади всех, держа на руках Джема, накрытого ее черным плащом. Капюшон был накинут на ее голову, но бледное лицо было видно. Скорбящая богоматерь.

Даже красный мундир майора МакДональда потерял краски, став темно-серым в последних остатках света. Он явился после обеда и помог нести маленький гроб. Сейчас он стоял без шляпы, которую сунул под мышку, склонив голову в парике, так что не было видно лица. У него тоже была дочь где-то в Шотландии с матерью.

Я покачнулась и почувствовала руку Джейми под локтем. За последние три дня я практически не спала и почти не ела, но я не чувствовала ни голода, ни усталости. Я чувствовала себя нереальной, словно ветер дул сквозь меня.

Отец умершей девочки издал горестный вопль и упал на кучу земли возле могилы. Я почувствовала, как мускулы Джейми напряглись в инстинктивном сострадании, и отстранилась, прошептав: «Иди.»

Он быстрым шагом подошел к мистеру МакАфи, наклонился и приобнял его за плечи и что-то прошептал на ухо. Роджер замолчал.