Дыхание снега и пепла, т.1

Мои мысли мне не подчинялись. Я не могла сфокусироваться на похоронах. Мои руки болели; я растирала травы, поднимала пациентов, носила воду … Мне казалось, что я делаю это снова и снова, я могла слышать равномерный стук пестика в ступе, ощущать вес инертных тел. Перед моими глазами ярко стояла картинка со стеклами с дизентерийной амебой, псевдоподии которой медленно двигались в поисках жертвы. Вода, я слышала журчание воды. Амебы жили в воде, и только дизентерийная амеба является источником болезни. Зараза передается с водой, я понимала это ясно.

А потом я лежала на земле, не помня, как упала, не помня, что когда-то стояла; в носу ощущался сильный запах свежеразрытой земли и мокрого дерева, в голове мелькали слабые мысли о червях. Перед глазами что-то мелькнуло; упала маленькая зеленая библия и осталась лежать в грязи перед моим лицом. Ветер переворачивал страницы, словно в игре, когда предсказание делается по случайно выбранной в тексте строке. Когда она остановится, отстраненно подумала я.

Были руки и голоса, но я не обращала внимания. Гигантская амеба проплывала в темноте передо мной, и псевдоподии, медленно колыхаясь, тянулись в приветственном объятии.

Глава 63. РЕШЕНИЕ

Лихорадка гремела в моей голове, как раскаты грома, острые вспышки боли пронзали тело. Каждый удар молнии проносился огнем по нервам и сплетениям, сжигая суставы и мышечные волокна. Безжалостное сияние, ударяющее раз за разом, огненный меч ангела возмездия, не знающего пощады.

Я не понимала: открыты мои глаза или закрыты, сплю я или бодрствую. Я не видела ничего, только нечто серое и вращающееся, пронизанное красными венами. Я ухватилась за одну алую вену и последовала вдоль нее, стараясь не упустить ее тусклое сияние. Гром звучал все сильнее по мере того, как я глубже погружалась в кипящий вокруг меня мрак, и становился ужасающе регулярным, словно непрерывные удары литавр. Мои уши звенели вместе с ними, и я ощущала себя натянутой на барабан кожей, вибрирующей вместе с раскатами грома.

Его источник сейчас находился передо мной, вибрируя так громко, что я хотела закричать, чтобы услышать какой-либо другой звук, но хотя я чувствовала, что рот мой открыт, и горло напряжено, я ничего не услышала, кроме ударов. В отчаяние я протянула вперед руки – если это были мои руки – и сквозь серый туман схватила что-то теплое, мокрое и скользкое, дергающееся в моих руках.

Я взглянула вниз, это было мое сердце.

Я в ужасе отбросила его и поползла прочь по красной слизи. Клапаны сердца открывались и закрывались, как рты задыхающихся на воздухе рыб, открываясь с гулким щелчком и закрываясь с негромким мясистым стуком.

Временами среди облаков появлялись лица. Некоторые казались знакомыми, только я не могла связать их с именами. Другие были незнакомы, неясные лица, которые иногда возникают на границе между сном и явью. Эти лица глядели на меня с любопытством или безразличием и отворачивались.

Другие, которые я знала, глядели с симпатией и беспокойством, они пытались поймать мой взгляд, но он виновато ускользал в сторону, не способный сосредоточиться. Губы их двигались, и я знала, что они разговаривали со мной, но не слышала ничего; их слова утопали в молчаливом громыхании моего шторма.

Я чувствовала себя очень странно, но впервые за бесконечное число дней не больной. Тучи лихорадки откатились назад, все еще ворча где-то поблизости, но вне поля зрения. В глазах было ясно; я могла видеть деревянное перекрытие над головой.

Более того, я видела дерево с такой четкостью, что была поражена красотой его текстуры. Петли и завитки отполированного волокна казались и статическими и подвижными одновременно, его цвета были наполнены дымом и сущностью земли. Я могла видеть, что в балках сохранилась сущность дерева.

Я была так очарована этим видом, что протянула руку, чтобы коснуться его … и коснулась. Мои пальцы скользили по дереву, с восхищением ощущая его прохладу и отметки от топора в форме крыльев, тянущиеся вдоль балки, как стая гусей. Я могла слышать хлопанье мощных крыльев, и в то же время ощущать движения моих плеч, словно сама махала крыльями. Пока я исследовала эти удивительные ощущения, мне пришло в голову, что балки находятся в восьми футах над кроватью.

Я повернулась, не делая никаких усилий, и увидела, что я лежу на кровати внизу.

Я лежала на спине, одеяла были смяты и разворошены, словно я хотела сбросить их, но не хватило сил. Воздух в комнате был странно неподвижен, и цветные пятна на ткани сияли сквозь него, как драгоценные камни на дне моря.

По контрасту моя кожа была белой, как перламутр, бескровная и сияющая. А потом я увидела, что я была настолько худа, что кожа на лице и членах прилипла к костям, и именно блеск костей и хрящевой ткани просвечивал сквозь кожу, придавая ей сияние.

И какие это были кости! Я была удивлена их чудесной формой. Мои глаза с благоговением осматривали изысканность реберных арок, потрясающую красоту лепки черепа.