Дзэн в японской культуре

В эстетике Басё идею Вечного Одиночества передает дух фуга (или, иначе, фурю). Фуга буквально означает «изящество», «утонченность», подразумевая очищение и улучшение жизни, – конечно, не в современном понимании, связанном с повышением уровня жизни. Имеется в виду бесхитростное наслаждение жизнью, стремление к атмосфере саби и ваби, а не к материальному комфорту и острым ощущениям. Жизнь по законам фуга находит добрых друзей в цветах и птицах, в камнях и реках, в дожде и луне. Басё в предисловии к одному из своих лирических дневников «Записки из заплечной котомки» («Ои-но кобуми», 1691) ставит себя в один ряд с такими художниками, как Сайгё, Соги, Сэссю и Рикю. Все они были «фурабо», то есть «фанатиками» в своей неисчерпаемой любви к Природе. Вот о чем он пишет в дневнике: «В моей телесной оболочке из сотни костей и девяти отверстий обитает существо, которое назвал я как-то “Фурабо – Монах «Марля на ветру»”. В самом деле, вспомните, с какой легкостью ветер разрывает и треплет марлю. Существо это долгое время увлекалось сложением шуточных стихов кёку и, наконец, решило посвятить им всю жизнь. Порой, однако, это занятие надоедало человеку, и он подумывал о том, чтобы все бросить, порой же он делал большие успехи и мнил себя выше прочих поэтов. Сердце его обуревали противоречия, искусство лишило его покоя. Одно время человек стремился занять прочное положение в жизни, но поэзия не позволила ему этого; попытался он также заняться науками, чтобы изгнать невежество из умов, но по той же причине намерению его не суждено было осуществиться. В конце концов ему, неумелому и бесталанному, осталось в жизни одно – то, что присутствует и в вака Сайгё, и в рэнга Соги, и в картинах Сэссю, и в чайной церемонии Рикю.

Роднит все эти виды искусств дух фуга – кто следует ему, приемлет Природу, как она есть, и умеет сдружиться с четырьмя временами года. Ничего другого не видит художник, кроме цветов, ни о чем ином не думает он, кроме как о луне. Если человек видит не одни лишь цветы, он подобен варвару. Если в глубине души помышляет он не о луне, значит, он ничем не лучше птиц и зверей. Говорю вам: преодолейте варварство, отриньте низменную звериную сущность, следуйте Природе, вернитесь к Природе!»

Глава седьмая Рикю и другие мастера чайной церемонии

Полагаю, что в этой книге не лишним будет краткий очерк о жизни Сэн-но Рикю. Он был основоположником того ритуала чайной церемонии, что сохранился в Японии до наших дней, и каждый мастер получает аттестат и лицензию на преподавание из рук потомков Рикю. Возможно, сегодня чайная церемония не столь точно воссоздает ту духовность, что наполняла старых мастеров, и в ней уже не столь сильно влияние Дзэн-буддизма, как было во времена Рикю. Но ведь перемены неизбежны.

Сэн-но Рикю (1518–1591) родился в семье богатого купца из города Сакаи. В ту пору Сакаи, расположенный в провинции Идзуми, был крупнейшим морским портом, куда прибывали корабли из многих стран Азии. В купеческой среде процветал культ чая – в чайной церемонии они находили отдохновение от суетных забот повседневности. Богатые купцы из Сакаи обзаводились великолепной чайной утварью, большей частью заморского производства. По всей вероятности, пристрастие мастеров чайной церемонии к редкостным произведениям искусства унаследовано от купцов из Сакаи, которые в свою очередь восприняли тенденции эстетизма от придворной знати сёгуна Асикага Ёсимасы. Чуть позже мы познакомимся с некоторыми эпизодами из истории чайной церемонии, которые наглядно свидетельствуют о необычайном тяготении к изысканной утвари как самих мастеров, так и их покровителей – владетельных феодалов всех рангов. Они готовы были платить чудовищные суммы за какую-нибудь уникальную чашку или чайницу, а обладатели таких драгоценных изделий становились объектом жгучей зависти даймё, купцов и знатоков искусства.

Рикю начал обучаться ритуалу чайной церемонии очень рано и уже к пятидесяти годам был признан одним из лучших мастеров Японии. Сам император Оогимати дал ему буддийское имя Рикю, под которым прославленный маэстро и вошел в историю.