Дзэн в японской культуре

«Угэцу», что в переводе означает «Дождь и луна», – одна из пьес репертуара театра Но. В основе ее лежит эпизод из странствий монаха Сайгё (1118–1190) – прославленного поэта начала периода Камакура. Как-то раз на исходе дня Сайгё постучал в дверь одинокой хижины и попросился на ночлег. В убогой лачуге жила престарелая чета. Старик отказался впустить монаха, сказав, что столь неказистое жилище недостойно гостя, однако жена его сжалилась и дала путнику приют. Хижина изнутри и в самом деле оказалась в скверном состоянии. Дело было в том, что старуха слишком любила лунный свет и потому пожелала оставить прорехи в кровле, чтобы наслаждаться небесным сияньем. Старик же любил слушать, как дождь барабанит по крыше, и потому хотел, чтобы крыша была цела. Что же делать? Совсем не чинить крышу, чтобы не мешать лунным лучам проникать в хижину, или же покрыть ее свежей соломой, подготовив к сезону дождей? Уже наступила осень, приближалась пора любования полной луной. Но может быть, лучше сидеть в тепле и слушать, как бьют по крыше струи осеннего ливня? Пока вопрос не решен, считали хозяева, не следует приглашать в дом постороннего человека:

Крыть ли нам иль не крыть соломой
кровлю хижины сей убогой?

Сайгё при этих словах воскликнул: «Вот и наполовину готовое стихотворение!» «Коли ты смыслишь в поэзии, – попросили старики, – дополни пятистишие, и получишь у нас ночлег». Сайгё тотчас же сложил такие строки:

Свет ли лунный впустить
или пусть барабанит ливень —
Мы решить не смогли:
крыть ли нам иль не крыть соломой
кровлю хижины сей убогой?..

Кстати, в собрании стихов Сайгё есть другая, сходная по смыслу вака:

Снова в дождь протекла
ветхой хижины старая кровля.
Я до нитки промок,
но чинить не спешу прорехи —
Жду, что в гости луна заглянет…

Итак, хозяева пригласили странника войти. Постепенно сгустился сумрак, и луна, все ярче разгораясь в небесах, залила серебристым светом отдаленные горы и долы. Лучи ее беспрепятственно проникли в хижину. Но что это?

Начинается дождь! Вот он шелестит в листве деревьев… Нет, это палые листья шуршат на ветру, словно редкие капли стучат по крыше. Небо же по-прежнему ясно. Дождь опавших листьев в призрачном лунном сиянье…

Я в лачуге моей,
листопаду печально внимая,
Буду ночь коротать —
И не знаю, то палые листья
или дождь шумит за стеною… —

сказал некогда Минамото Ёридзанэ.

Осенние листья часто пробуждали вдохновение японских поэтов. Печальное очарование листопада зовет к грустным раздумьям. Не мог остаться равнодушным и Сайгё, когда однажды в горной хижине он был разбужен ночью шорохом листьев, принесенных ветром к дверям и ставням его жилища. Должно быть, он еще глубже ощутил одиночество человека в мире, проникся духом осенней природы. Стихи его не просто отражают впечатление момента, но несут в себе горькую прелесть увядания:

Может быть, это дождь
разбудил меня ночью осенней?
Нет, шурша на ветру,
под порывом его бессильны,
опадают листья с деревьев…

С точки зрения житейских удобств дождь – явление неприятное, но в японской литературе, как и в классической китайской поэзии, очень много упоминаний о дождях, особенно о столь типичном для наших островов мелком моросящем летнем или осеннем дождике, который словно тихонько нашептывает о тайнах бытия.

Вот еще одно стихотворение Сайгё:

Этим вешним дождем
окружен и отрезан от мира,
Вдалеке от людей,
одиноко я коротаю
дни и ночи в хижине горной…

Чтобы осознать всю поэзию, всю философскую наполненность весеннего дождя, нужно пожить в Японии в домике под соломенной кровлей – может быть, с маленьким палисадником и прудиком, вдалеке от людей, наедине с природой. Нужно слиться с природой, как Сайгё.

А вот стихотворение, которое принадлежит патриарху Догэну (1200–1253), основоположнику одного из двух магистральных направлений японского Дзэн-буддизма – Сото:

Облакам подобны, мы проплываем
в бесконечной чреде смертей и рождений.
Мы путями невежества и просветленья,
как во сне, в забытьи бредем по миру.
Лишь одно, от долгих грез пробудившись,
сохраню я в памяти, не забуду —
Это мерный шум осеннего ливня
над приютом моим ночным в Фукакусё.