Джонатан Стрендж и мистер Норрелл

Однако подобные мысли приносили лишь временное облегчение. Тишина была слишком мертвенной, а волшебная тьма за окнами – слушком непроглядной. Слуги судачили на кухне, волшебники выясняли отношения невесть где, а Лассельс одиноко сидел в гостиной. В углу стояли старинные напольные часы – последнее напоминание об отчем доме мистера Норрелла в Йорке. При появлении Стренджа их стрелки, как и стрелки всех остальных часов в доме, перескочили на полночь. Однако часы сделали это не по своей воле и теперь громко протестовали против нарушения заведенного порядка вещей. Они тикали судорожно, словно перебрали лишнего или простудились, и время от времени как будто вздыхали – и всякий раз Лассельсу казалось, что в комнату входит Стрендж.

Наконец Лассельс не выдержал и отправился на кухню.

Кухня аббатства Хартфью размерами и видом напоминала церковную крипту с фигурами ангелов, которые терялись во мраке. В центре кухни слуги зажгли все сальные свечи, сколько было в доме. Лассельс нашел здесь не только всех слуг, которых видел в доме раньше, но и тех, о существовании которых не подозревал. Он прислонился к перилам лестницы.

Лукас поднял глаза и сказал:

– Мы обсуждаем, как нам поступить, сэр. Мы решили немедля покинуть этот дом. Оставаясь здесь, мы не поможем мистеру Норреллу, но вполне способны навредить себе. Так мы рассудили, но если у вас другое мнение, мы готовы его выслушать.

– Меня? – Изумление Лассельса было лишь отчасти притворным. – Впервые лакей спрашивает о моем мнении. Покорно благодарю, но я вовсе не собираюсь поощрять эту… – мгновение Лассельс размышлял, подыскивая самое оскорбительное слово, – демократию, – закончил он.

– Как вам угодно, сэр, – спокойно ответил Лукас.

– Должно быть, в Англии уже день, – сказала одна из служанок, пристально вглядываясь во тьму за окнами.

– Это и есть Англия, глупая девчонка! – воскликнул Лассельс.

– Нет, сэр, – сказал Лукас. – Простите, но вы ошибаетесь, это место нам неведомо. Дэйви, сколько времени нужно, чтобы вывести лошадей?

– Это уж слишком! – воскликнул Лассельс. – Какая наглость – сговариваться о краже лошадей в моем присутствии! Думаете, я не стану свидетельствовать против вас? Напротив! Скоро все вы будете болтаться в петле!

Некоторые слуги с испугом смотрели на пистолеты в руках Лассельса, но Лукас остался невозмутим.

Наконец слуги договорились, что те, у кого есть друзья или родственники в деревне, пешком отправятся к ним, а прочие отведут лошадей на соседние фермы.

– Как видите, сэр, – промолвил Лукас, – что никто ничего не крадет. Среди нас нет воров. Лошади мистера Норрелла останутся на его земле, а мы позаботимся о них, как если бы они стояли в здешней конюшне. Негоже оставлять их в этой вечной тьме.

Вскоре (никто не знал, сколько именно прошло времени, – карманные часы, как напольные и настенные, показывали двенадцать) слуги покинули дом. Они несли свои пожитки в корзинках, саквояжах и заплечных мешках, а лошадей вели под уздцы. В конюшне жил еще и козел, потому что лошадям нравилось его общество. Слуги прихватили и козла, и двух осликов. Лассельс следовал за ними на отдалении. Он не желал выглядеть частью этой простонародной процессии, однако и в доме остаться не захотел.

Ярдов за десять до реки они вышли из тьмы в рассвет. Пахнуло инеем, морозной землей, рекой. Цвета и формы парка словно сделались проще, как будто за одну ночь Англия была сотворена заново. Для бедных слуг, которые уже не чаяли увидеть солнечного света, настал радостный час.

Часы снова шли, и, посовещавшись, слуги решили, что сейчас без четверти восемь.

Однако ночные тревоги на этом не закончились. Реку пересекал не один, а целых два моста.

Лассельс подошел к новому мосту.

– Что это значит? – спросил он.

Старый слуга с бородой, похожей на белое облако, приросшее к подбородку, ответил, что этот мост волшебный. Старик застал его в юности. Построенный во времена, когда Джон Аскгласс правил в Йоркшире, мост так обветшал, что при дядюшке мистера Норрелла его разобрали.

– А теперь он снова появился, – поежившись, сказал Лукас.

– А что на той стороне? – спросил Лассельс.

Старый слуга сказал, что когда-то мост вел в Нортхаллертон через разные странные места.

– Он выведет меня на тропу, которую мы видели возле красного дома? – спросил Лассельс.

Старик покачал головой. Он ничего об этом не знал.

Лукасу не терпелось оставить это место.

– Волшебные тропы не то что честные христианские дороги, – сказал он. – Запросто могут привести совсем не туда, куда надо. Да и не все ли равно? Никто тут не собирается ступать на этот проклятый мост!

– Спасибо, – промолвил Лассельс, – но я сам решу, куда мне идти.

Мгновение он размышлял, затем устремился к волшебному мосту.

Слуги взывали к нему, но безуспешно.

– Пусть идет! – воскликнул Лукас, прижимая к себе корзинку, в которой свернулась кошка. – Не боится проклятия, его дело. Вот уж кого ни капли не жалко!

Лукас бросил на Лассельса последний неприязненный взгляд и вслед за остальными вошел в парк.

Позади них в серое йоркширское небо уходила Башня Тьмы – ее вершина терялась в облаках.