E:\\разное\\00_для мт15\\сканы\\Scan-111128-0001.jpg

нуть на слониху, как все их чаяния сбудутся.

Мужчина, стоявший в очереди перед Питером, был весь

в чёрном - вплоть до шляпы с широченными полями. Беспре-

станно покачиваясь с носка на пятку, он бормотал: «Размеры

слонов потрясают воображение. Размеры слонов бесконечно

потрясают воображение. Сейчас я сообщу вам истинные раз-

меры слонов...»

Питер навострил уши. Ему ужасно хотелось узнать про раз-

меры слонов. Это, должно быть, очень полезные сведения. Но

человек в чёрном так ни разу и не дошёл до цифр. Посулив со-

общить размеры слонов, он выдерживал эффектную паузу, на-

бирал в лёгкие воздух - и, раскачиваясь с носка на пятку, на-

чинал всё сызнова: «Размеры слонов потрясают воображение.

Размеры слонов бесконечно потрясают воображение...

Очередь продвигалась медленно, в час по чайной ложке.

К счастью, к концу дня бормотание стоявшего впереди чело-

века стало не так слышно, поскольку появился нищий и за-

глушил его своим пением. Он стоял, как всегда, с протянутой

рукой, а у его ног сидела большая чёрная собака.

Песня была сладкой, щемящей. Питер слушал, закрыв глаза.

Эти звуки помогали сердцу биться и усмиряли его бешеный

стук. Они утешали и вселяли надежду.

- Ах, Адель, погляди, - пел нищий, - поспеши, не проспи...

Адель?

Питер обернулся, посмотрел на нищего, а тот - о Господи! -

снова пропел её имя.

Адель!

Пусть он возьмёт её на руки, - сказала мама повивальной

бабке в ту ночь, когда родилась его сестра, в ту ночь, когда

умерла его мама.

Боязно мне что-то, - ответила повитуха. - Он же сам от

горшка два вершка.

Нет-нет, дайте ему ребёнка, - повторила мама.

Питеру вложили в руки запелёнутую девочку.

Запомни, - говорила ему мама. - Это твоя сестра. Её зовут

Адель. Она - твоя сестра, а ты - её брат. Вы друг другу родные,

запомни. Запомнил?

Питер кивнул.

Ты будешь о ней заботиться?

Питер опять кивнул.

Обещай мне, Питер! Обещаешь?

- Да, - ответил он, а потом повторил это чудесное и ужасное

слово «да», эту клятву, на случай если мама его не расслы-

шала: - Да.

И Адель, точно поняв, что речь о ней, тут же перестала пла-

кать.

Питер открыл глаза. Нищего не было, а бормотание стояв-

шего впереди мужчины снова стало явственным:

- Размеры слонов потрясают...

Питер снял шапку, потом снова надел, снова снял. Он еле

сдерживал слёзы. «Значит, я дал маме обещание! Я дал клятву».

Тут его ткнули в спину, и грубый голос спросил:

Эй! Ты шапкой жонглируешь или в очереди стоишь?

В очереди стою, - ответил Питер.

Тогда не зевай, продвигайся.

Питер надел шапку и лихо, по-солдатски, сделал шаг вперёд.

Ведь прежде он собирался стать солдатом. Очень хорошим сол-

датом.

А во дворце графини, в бальном зале, стояла слониха. Мимо

шли люди: гладили её, хватали за хвост, облокачивались на неё

плевали, смеялись, плакали, молились и пели. Слониха же пре-

бывала в безутешном горе.

^{Ей было по-прежнему непонятно, слишком многое непо-}

нятно: где её братья и сестры? Где её мама? Где высокая трава

и яркое солнце? Где знойные дни? Где деревья, под которыми

всегда найдёшь тень? Где ласковые ночи?

Мир стал слишком непонятным, холодным. Нестерпимым.

Она уже перестала вспоминать своё имя.

^{Она решила, что хочет умереть.}

_{Глава 12}

^{Вскоре графиня Квинтет обнаружила, что держать слона}

в бальном зале собственного дворца - дело весьма хлопотное.

Дабы избавиться от таких малоприятных обстоятельств, как

грязь и зловоние, графиня наняла маленького незаметного

человечка, которому надлежало стоять позади слонихи с ве-

дёрком и лопатой наготове. Человечек этот был горбун, и спина

его всегда была согнута, поэтому он даже не мог поднять голову

и посмотреть на кого-нибудь прямо - только искоса.

Звали его Барток Уинн. Прежде чем заступить на вечный

пост под хвостом слонихи, он работал каменотёсом и вырезал

горгулий прямо на верхушке самого высокого и величествен-

ного собора города. Горгульи у Бартока Уинна получались от-

менные: все как на подбор страшные и ни одной одинаковой,

каждая со своим выражением лица.

Как-то раз на исходе лета - того лета, которое предшество-

вало той зиме, когда в Балтизе появилась слониха, - Барток

Уинн стоял на верхотуре и пытался придать живости самой

ужасной из всех когда-либо созданных им горгулий. Внезапно

он оступился и полетел вниз. Поскольку падал он с огромной

высоты, почти от самого шпиля кафедрального собора, у него

было время подумать.

Он летел к земле и думал: «Я сейчас умру». Вслед за этой

мыслью пришла другая: «Но я что-то знаю. Знаю. А что я знаю?»

И тут его осенило: «А-а! Я знаю, что я знаю! Жизнь - смешная

штука. Вот что я знаю».

И он засмеялся. Он летел к земле и громко смеялся. Его смех

услышали шедшие по улицам люди. Они задрали головы - и

очень удивились. Ничего себе! Человеку грозит верная гибель,

а он смеётся!

Наконец Барток Уинн ударился об землю. А потом его това-

рищи, другие каменотёсы, пронесли его бесчувственное, пере-

ломанное, окровавленное тело по улицам Балтиза и доставили

домой, его жене, которая, взглянув на мужа, даже не знала, за