Эффект бабочки, Цикл: Охотник (СИ)

пусто, спокойно и тихо: ни тебе невообразимых монстров, ждущих подле кровати, точно

ручные зверьки, ни ауры таинственности. С этой педантично застеленной постелью, к

которой будто никто и не прикасался, мне было больно представлять, что кто-то мог

лежать здесь один, глядя на наклонный потолок и ожидая чего-то, как ждал в те

мгновения и я. Было страшно увидеть себя на этом месте с широко раскинутыми руками

и абсолютной свободой. Отмахнувшись от горьких образов, я поспешил во вторую

комнату. Стеллажи почти тесно жались друг к другу, и протиснуться между ними было

проблематично даже такому стручку, как я, но собственную пытливость было сложно

унять, так что мистер Альбинос-вездесущий-нос принялся ходить от одного к другому, стараясь понять хоть что-нибудь. Неужели Белнисс вовсе не жил здесь, а место это

принадлежало самому обыкновенному человеку, не имеющему никакого отношения к иному

миру? Нет, такого быть не могло, я до сих пор изо всех сил боролся с успокаивающей

аурой, чувствовал силы, что были приложены к этому дому. Каких книг здесь только не

было: встречались и толстенные словари, и замудренные глоссарии, и справочники, применения к которым я не видел в руках Рильята. Да к чему ему, наконец, термодинамика?! Были и талмуды Хаксли, лёгкие и приятные на вид рыжие книги на мало

знакомом мне русском языке, тонкие ранобэ* и ещё куча разномастных книг. Меня всё

не покидало ощущение, что элементалист просто не знал, как забить пустоту и чем её

наполнить.

И тогда я увидел это. Просто случайно набрёл и некоторое время стоял озадаченный, радоваться мне или бояться, а может, следует просто забыть и не бередить

собственную душу. Небольшой свободный угол в дальней от двери части библиотеки был

освобождён от стеллажей. Здесь стояло кресло-качалка, рядом ютилась небольшая

тумба, на которой т плилась немного своеобразная лавовая лампада старомодного

е

стиля. Но от неё веяло магией, чем-то особенным, я просто чувствовал это, а потому

сразу потянулся к ней, но взгляд мой привлекло другое — зеркало, высокое, широкое, от пола до потолка. К чему бы в библиотеке ставить такой неподходящий предмет?

Стоило мне приблизиться — как оно странно зарябило, мягко засияло и внутренности

мои сжались. Я слышал зов, исходящий от отражения, и страшная тоска скрутила всё

моё естество. Мне хотелось шагнуть туда, раствориться в этой неслышимой песне, впитать её в себя и отдаться в ответ, даже если в то же мгновение я и умру. Нередко

я сталкивался с мнением, что зеркала являются вратами в иное измерение, и

занесённая пеплом забвения память подкинула воспоминания о подобном: точно сквозь

туман всплывал образ занавешенных зеркал в детской; странный холод, исходящий от

них; невыносимое чувство, будто бы за мной наблюдают. Поверхность отражения пошла

лёгкими волнами, и в ряби я разглядел склоны гор, высоких и чёрных, как сама ночь, и лишь снежные пики неестественно белели. Мне чудился шум реки. Но совершенно не

это привлекло меня. Огромный замок, будто сказочный, высился посреди цветущего

великолепия, наполовину утопая в чистейшей голубой воде. Я видел, что в ней что-то

или кто-то весело плещется. Не контролируя себя, я подался вперёд в диком порыве

пробраться туда любыми судьбами, вдохнуть воздух, что веял со скал, и протянул руку

в перчатке.

— Артемис, стой! — дикий крик духа заставил меня вздрогнуть, но не отшатнуться.

И я всё же коснулся поверхности зеркала. Боль вспыхнула в каждой клеточке моего

тела, и я завопил, рухнул ничком, прижимая обожжённую ладонь к груди и стараясь

унять рыдания. Слёзы были вовсе не от агонии, что кричала в крови, а от ясного

понимания: я никогда не шагну на эту землю, никогда не окунусь в чужой солнечный

свет и никому не провести меня туда. Меж лопаток зарождалось пламя, и не было сил

унять муку, успокоить собственные метания. Вскинув голову, я жадно вглядывался в

меркнущие пейзажи, вслушивался в далёкие приглушённые вздохи ветра, пока зеркало не

померкло и не стало самым обыкновенным зеркалом, какое только можно найти.

— Мне следовало сразу остановить тебя, — сокрушался хранитель. И я ощущал, как

сходится ожог, исчезая с моей кожи. — Глупый мальчишка!

— Заткнись. И без того гадко, — шепнул я, медленно поднимаясь с пола и кидая взгляд

на лампу, что мягко мерцала, разгоняя мрак. Как велико было желание утащить её! Но

я сдержался и двинулся прочь, собираясь исследовать дом заново. — Я его кишки себе

на кулак намотаю.

Бросив это мрачное обещание, я ещё раз прошёлся по всей библиотеке, но так ничего и

не нашёл, а только лишь сильнее разочаровался, вернулся в спальню и принялся

шерстить рабочий стол: заметки о выставках, газетные вырезки — ничего интересного.

Хоть бы дневник какой был или, на худой конец, компьютер, чтобы проверить историю

браузера. Да хоть какой-нибудь мизер! Один из листочков поднялся над столом и

звучно хлопнулся мне о лицо. Видимо, разозлившись, дух решил всё же дать мне

подсказку, и я лишь недовольно фыркнул, но принялся рассматривать обведённую

маркером заметку об аукционе, что должен был проходить через несколько дней в