Ефремов Иван «Туманность Андромеды». Обвинительный приговор коммунистической утопии.

Где тут устроенность, обустроенность, разумность жизни будущих поколений? Шатание, валяние, рыскание из крайности в крайность. Вот такое «коммунистическое далёко» рисует Иван Ефремов. Внешне – привлекательное, внутренне – страшное, опасное, неприглядное.

Именно эта неприглядность внутренности проявляется Ефремовым в следующей цитате: «Искусство уже исправило свои ошибки и поняло свой долг перед человечеством.». 

Как то, что порождено людьми может автономно и самостоятельно от людей «исправить» свои ошибки и более того – как-то по-иному «понять» свой некий долг перед теми же людьми? На мой взгляд, это хороший пример оруэловского новояза в ефремовском исполнении.

Ещё большим новоязом оруэловского типа является финальная фраза информационного сообщения о возвращении тридцать седьмой звёздной экспедиции: «Ждите сообщения о замечательных открытиях!». О трудностях, сложностях, проблемах никто из людей «из коммунистического далёка» и слышать не хочет, зато о неких «замечательных» открытиях – хлебом не корми, дай послушать. Ефремов в очередной раз показывает всю гнусность ориентации «коммунистического общества людей» на превознесение только творческого труда.

Часть 4

Ещё один момент, искусно вложенный Ефремовым – доказательство пустопорожности заявлений о гармоничном и всестороннем развитии людей из «коммунистического далёка»:

«Шорох камней заставил Дар Ветра очнуться от сложных и неясных размышлений. Сверху по долине спускались двое: оператор секции электроплавки — застенчивая и молчаливая женщина и маленький, живой инженер наружной службы. Оба, раскрасневшиеся от быстрой ходьбы, приветствовали Дар Ветра и хотели пройти мимо, но тот остановил их.

— Я давно собираюсь просить вас, — обратился он к оператору, — исполнить для меня тринадцатую космическую фа-минор синий. Вы много играли нам, но ее ни разу.

— Вы подразумеваете космическую Зига Зора? — переспросила женщина и на утвердительный жест Дар Ветра рассмеялась.

— Мало людей на планете, которые могли бы исполнить эту вещь… Солнечный рояль с тройной клавиатурой беден, а переложения пока нет… и вряд ли будет. Но почему бы вам не вызвать ее из Дома Высшей Музыки — проиграть запись? Наш приемник универсален и достаточно мощен.

— Я не знаю, как это делается, — пробормотал Дар Ветер. — Я раньше не…

— Я вызову ее вечером! — обещала музыкантша Дар Ветру и, протянув руку спутнику, продолжила спуск.»

Как мог бывший заведующий внешними станциями не знать, как пользоваться хранилищами музыкальных записей? Которые уж точно использовались при подготовке и передаче сообщений, адресованных цивилизациям Великого Кольца? 

Наверное так же, как четыре наблюдателя на спутнике номер 57 не подумали о необходимости доложить своим руководителям о том, что предполагается использование спутника для незаконного научного эксперимента.

Ефремов ненавязчиво, но, на мой взгляд, очень конкретно и чётко указывает ещё на одну проблему общественной жизни «людей коммунистического далёка»:

«Праздник Пламенных Чаш стал весенним праздником женщин. Каждый год, в четвертом месяце от зимнего солнцеворота, или, по-старинному, в апреле, самые прелестные женщины Земли показывались в танцах, песнях, гимнастических упражнениях. Тонкие оттенки красоты различных рас, проявлявшиеся в смешанном населении планеты, блистали здесь в неисчерпаемом разнообразии, точно грани драгоценных камней, доставляя бесконечную радость зрителям, от утомленных терпеливым трудом ученых и инженеров до вдохновенных художников или совсем еще юных школьников третьего цикла.

Не менее красив был осенний мужской праздник Геркулеса, совершавшийся в девятом месяце. Вступившие в зрелость юноши отчитывались в совершенных ими подвигах Геркулеса. Впоследствии вошло в обычай в эти дни проводить всенародные смотры совершенных за год замечательных поступков и достижений. Праздник стал общим — мужским и женским — и разделился на дни Прекрасной Полезности, Высшего Искусства, Научной Смелости и Фантазии. Когда-то и Мвен Мас был признан героем первого и третьего дней…»

Этот момент: «праздник стал общим – мужским и женским» - со всей определённостью показывает, что коллективное воспитание и образование, несмотря на всё ощутимое засилье «идеологической накачки» и пропаганды, всё же ещё не заняло лидирующие позиции в бытии людей из «коммунистического далёка». Ведь в самом деле, что, нет мужских танцев, нет мужских песен, нет мужских гимнастических упражнений? Да сколько угодно! И показ всего этого богатства – ежегодный, весенний – мог бы доставить истинную радость всем землянам. Так нет же – мужской осенний праздник сделали «двуполым», а весенний праздник оставили «однополым». 

О какой коллективности бытия людей «коммунистического далёка» десь можно говорить, если представители одного пола сохранили право на свой ежегодный праздник, а представители другого пола право на свой ежегодный праздник утратили?

Ефремов показывает, что и в «коммунистическом далёко» коллективность носит весьма условный, чаще декларируемый, чем реальный характер. Вот ещё одна цитата: