Её тёмные крылья

– Чтобы присоединиться к нам.

Фурии поднимаются и встают передо мной, образуя стену из кошмаров.

– Что вы имеете в виду?

– Вот почему ты здесь, – говорит Алекто. – Мы почуяли твою силу. Она взывала к нам.

– Я оказалась здесь не по доброй воле. Это была случайность. И нет у меня никакой силы, – произношу я, отступая назад.

– Есть. – Мегера смотрит на меня так, словно видит насквозь. – Великая сила. – И она произносит слова на языке, которого я не знаю.

– Что это значит? – Мой голос дрожит.

– Это привело тебя сюда. Это то, кто ты есть. Подобное призывает подобное, Несущая Смерть.

Так назвала меня сивилла. Я качаю головой.

– Нет.

Я садовница. Я даю жизнь. Выращиваю. Не уничтожаю.

Большой палец покалывает в том месте, где я раздавила побег.

– Ты все исправишь, – начинает Алекто. – Свершишь правосудие.

– Нет, – повторяю я.

– Ты такая же, как мы. Одна из нас. Вот почему ты здесь.

Алекто делает шаг навстречу, и я отступаю, качая головой из стороны в сторону. Нет, дело не в этом. Совсем не в этом.

– Кори, стой, – кричит фурия тоном, которым никогда раньше ко мне не обращалась, и это пугает меня настолько, что я еще больше подаюсь назад.

Я моментально осознаю свою ошибку, когда мое сердце уходит в пятки, а ноги не чувствуют опоры. В памяти всплывает ужасное видение того, как разверзлась земля на Линкейском холме, и вот я снова падаю, но на этот раз прямиком на камень, о который разобьюсь вдребезги.

Но, прежде чем успеваю встретиться с неизбежностью, Алекто подхватывает меня и заключает в объятия, обхватывая своими крыльями. Я пытаюсь сопротивляться, но секунду спустя сдаюсь, напуганная и смущенная.

Остальные присоединяются, обволакивая меня чешуей, перьями и холодной шершавой кожей, поглаживая и лаская меня. И хотя в этот момент я чуточку их ненавижу, мне приятна их забота: с ними я чувствую себя в безопасности.

– Ты нужна нам, – шепчет Мегера, и я не уверена, что должна была ее услышать. Так тихо, что я притворяюсь, что ничего не расслышала.

Я поворачиваюсь в объятиях Алекто и сквозь сплетение рук, тел и крыльев смотрю на место, где проросло семя.

«Великая сила», – сказала Мегера. Я вспоминаю о покалывании в пальцах, когда я дотронулась до ростка.

Ни одно зерно из моего кармана не должно было прорасти. Я даже не знаю, что это были за семена и как долго они там находились. Они пережили погружение в море – не в море, а в Стикс – и, как я и сказала Гермесу, семена не растут без трех главных составляющих: благоприятной почвы, солнечного света и воды.

Но оно все же выросло.

И я задаюсь вопросом, несмотря на звучащее в голове предупреждение, смогу ли повторить это.

Я хочу повторить это.

Эндемик

Я просыпаюсь среди фурий: наши конечности, волосы, змеи и крылья сплелись воедино. Тисифона, вытаскивающая руку из-под моей шеи, выдергивает меня из сна раньше, чем я к этому готова. Она шепчет мне на ухо, что принесет завтрак, а затем целует прохладными губами в лоб.

– Сестра моя, – выдыхает она, прежде чем уйти.

И я вспоминаю все: Бри, охоту. Гермеса, росток.

Уверенность фурий в том, что я одна из них.

Сдерживая дрожь, я выпутываюсь из объятий фурий, которые, проснувшись, смотрят на меня блестящими, наполненными любовью глазами. Натягиваю на лицо улыбку, выбираясь из-под одеял, а затем беру свечку и пару спичек в зубы, прежде чем спуститься в свою ванную пещеру.

Когда я возвращаюсь, немного чище, бодрее и беспредельно взволнованная тем, что день грядущий мне готовит, Тисифона уже вернулась. Как и Гермес, к моему облегчению.

Он сидит, скрестив ноги, в алькове Мегеры с тремя сестрами, и судя по тому, как они оборачиваются ко мне и по хмурому взгляду Мегеры, я прервала какой-то разговор. Снова.

– Доброе утро, – радостно приветствует Гермес. Его волосы спадают идеальными локонами, обрамляя юное лицо; белое одеяние безупречно, а серебряная кожа сияет здоровьем и жизненной силой. Глядя на него, я понимаю, что не меняла свою тунику уже больше трех дней, а единственная причина, по которой мои волосы не свалялись в безнадежный ком – это вчерашние обхаживая фурий.

«Превращаешься в дикарку, – констатирует внутренний голос. – Или в фурию», – мрачно добавляет он.

– Привет, – говорю я чересчур громко, пытаясь заглушить шепот в своей голове.

Все четверо озадаченно смотрят на меня и возвращаются к своей болтовне.

Я наблюдаю за ними, пока ковыряюсь в еде: четверо бессмертных склонили головы друг к другу, переговариваясь слишком тихо и слишком быстро, чтобы я могла что-то расслышать, но мои уши горят. Как и большой палец; я ощущаю жар и зуд там, где он раздавил росток. Я ожидаю увидеть волдыри и покраснение, но палец выглядит нормально. Когда тайком проверяю место в камне, где появился побег, оно тоже выглядит нормально.