Её тёмные крылья

Я испытываю облегчение, но лишь на долю секунды, пока мне не раскрылся двоякий смысл в его словах. Это было бы так похоже на богов – позволить мне наконец вернуться, только чтобы обменять на кого-то, кого я люблю. Сойти на берег и стать свидетельницей того, как мой отец, Мерри или кто-то еще, кто мне дорог, всходит на борт вместо меня.

Лодочник читает мои мысли.

– Не волнуйтесь, госпожа. Я не планирую никого забирать сегодня. – Голос Харона звучит торжественно, но его красные глаза смотрят на меня с добротой. Я дарю ему небольшую улыбку, и Лодочник отвечает мне кивком.

Когда мы огибаем мыс Фетиды, я замечаю в нескольких метрах от нас гладкую серую голову, выныривающую из-под воды. Черные глаза, удивительно напоминающие человеческие, следят за лодкой. Тюлень. Интересно, тот ли это тюлень, которого Бри и Али видели прошлым… Я замираю, осознав, что не знаю, как долго пробыла в Загробном мире.

– Какой сейчас месяц? – интересуюсь я у Лодочника. – Какой год?

– Не знаю, госпожа. Я не слежу за временем смертных.

Дрожь пробегает по моей шее, распространяясь вдоль позвоночника. Насколько я знаю, время в Загробном мире течет, как в королевстве фейри: день там равен земному месяцу, а неделя может длиться год. Что, если я вернусь на Остров и обнаружу, что все, кого я знала и любила, уже в Загробном мире, пребывают там уже не одно десятилетие, а я пролетала над ними в компании фурий, даже не зная об этом.

Тюлень исчезает, бесшумно погружаясь под воду, а я вижу гавань и все те же старые рыбацкие лодки, знакомые мне с детства: «Елизавета», «Кахана», «Наш общий друг». Как много времени мы с Бри провели здесь, приставая ранним утром к уставшим рыбакам с расспросами о том, видели ли они русалок или, может быть, сирен. Раз лодки по-прежнему здесь, по-прежнему работают, судя по клеткам с омарами, сгруженным на корме, значит, я не могла отсутствовать настолько долго. Это дарит мне надежду.

Лодочник подплывает прямо к причалу, к швартовке рядом с лодкой Коннора, кладет весла и поднимается, плавно направляясь ко мне с протянутой рукой. Я вновь принимаю ее и позволяю Харону помочь мне сойти на берег.

Я вернулась из страны мертвых.

– Прощайте и до новых встреч, госпожа. – Лодочник возвращается на свою скамью и берется за весла.

– Я… – Я колеблюсь, внезапно не желая его отпускать. Пытаюсь придумать что-то, чтобы удержать Лодочника, но ничего не приходит на ум, кроме:

– Ваш плащ. Он вам нужен?

– Оставьте себе, – отвечает Харон, когда я начинаю его стягивать.

– Вы уверены? – Сама не знаю почему, но я продолжаю тянуть время. – Если вы готовы подождать, я могу сходить за курткой и вернуть плащ.

– Все будет в порядке, госпожа, – говорит он тихо. – Я уверен.

Хорошо, пусть хоть кто-то из нас будет уверен.

Я остаюсь на причале, наблюдая за тем, как Лодочник отплывает, покидая гавань и направляясь туда, куда проложен его путь. Затем выдыхаю, и всхлип, что ждал в горле своего часа, вырывается наружу. Я закрываю глаза и стою, слушая звуки океана и крики чаек где-то неподалеку. Остров. Я вернулась. «Туда, где мне и место», – говорю я себе, стараясь не обращать внимания на тревожный отзвук лжи в этих словах.

На ватных ногах я поворачиваюсь и бреду через пустынную гавань, минуя лодочную верфь и лодочные сараи, направляясь к Главной улице.

Даже в темноте все кажется слишком ярким – оранжевые слепящие огни фонарей, красный почтовый ящик в конце переулка, зеленая краска на подоконниках и дверях паба, побелка зданий – все это режет глаза после бесцветности Загробного мира.

Я поворачиваю на Центральную улицу и замираю, пристально оглядывая ее, упиваясь ею. Вот супермаркет и припаркованная снаружи старенькая серебристая «Фиеста» Келли Мартин. Выбоина по центру дороги все еще на месте; единственный светофор на Острове, стоящий на перекрестке напротив поликлиники, так и помят с тех пор, как старший брат Астрид въехал в него на машине своего отца во время урока вождения три года назад. Знакомый побитый черный велосипед пристегнут цепью к фонарному столбу возле мясной лавки, и, подойдя ближе, я замечаю записку, прикрепленную к нему. Открыв ее, читаю напечатанное на принтере уведомление, подписанное офицером полиции Мортайдом и предупреждающее хозяина о том, что, если велосипед убран не будет, он получит штраф. Ниже Деклан приписал, что это последнее предупреждение для Тома Крофтера, и он действительно выпишет тому штраф, если подобное повторится снова. На этот раз уж точно.

Ничего не изменилось.

Задиристый рыжий кот, временами принадлежащий семье Ларса, крадется вдоль стены. Когда я прохожу мимо, он оборачивается и шипит, и я шиплю на него в ответ, а затем ошеломленно смотрю, как котяра, вздыбив шерсть, бросается в сад. Я перехожу дорогу и заглядываю в окна пекарни, почти ожидая увидеть в отражении монстра. Я рассматриваю себя, поднимая руку, чтобы потрогать щеки, губы. Они мягкие и теплые на ощупь. Живые.