Это, и такое осуществление Икономии Божией во Христе как Царства Его не только дело эсхатологии, но и реальность Церкви — здесь и сейчас.[306]
[307] Ибо и само Царство Божие не что иное, как Церковь, или, еще точнее сказать, Царство Божие это — Сам Богочеловек Христос, в Котором уравниваются Царство и Церковь Божия. [308]Поэтому отношение Царства Божия и Церкви понимается и объясняется только христологически и пневматоло-гически, «во Христе», Который как «Царь веков» (τών αιώνων = миров, 1 Тим. 1:17; 6:15–16; Евр. 1:2), охватывает и сегодняшний и будущий век, это история и эсхатология, время и вечность, ибоВ Христовом Воплощении Царство Божие стало реальностью, активно и деятельно присутствующей в этом мире и это «присутствование» Христа и Его Царства в мире продолжает Церковь. Ибо, как святой Златоуст говорит о Христе: «Что есть Царство? — Моя Парусия! (ή παρουσία ή έμή = Мое Пришествие и Присутствие)». [310]
То есть Христос как Богочеловек есть Царство Небесное на земле [311][312] и в сегодняшнем действии, и в эсхатологическом проявлении в полноте. «Царство Его есть Присутствие (ή παρουσία), то — первое и то — последнее» (την προτέραν καί την έσχάτην = Первое Пришествие и Эсхатологическое Пришествие). m Поэтому, когда апостол Павел говорит, что БогНа процитированные слова апостола (1 Кол. 1:19), святой Златоуст уместно замечает, что святой апостол «не просто сказал: в Царство Небесное, но сообщил слову большую важность, назвав (Царство Небесное) Царством Сына, потому что нет похвалы больше этой».[314]
Следовательно, Церковь есть Царство Сына Божия, Сына Воплотившегося и Вочеловечшегося, присутствующего в миреЦерковью и в Церкви. Это, — добавляет святой Златоуст, — то же самое, «Царство Божие, это само Небо».[315]
Или, еще лучше, как говорит святитель в другом месте: «Церковь, умножаясь, достигла такой высоты, что стала выше самих небес… Ибо Церковь драгоценнее (τι,μιω-τέρα = ценится выше) неба. Ибо ради чего небо? Ради Церкви, а не Церковь ради неба, Богу Церковь милее и желаннее неба. Христос не принял на Себя тело (σώμα) неба, но принял тело (σάρκα) Церкви».[316]Царство Божие и Церковь самым конкретным образом отождествляются в тайне Святой Евхаристии, [317]
которая и есть преимущественно тайна и Церкви и Царства. [318] Ибо в Божественной Литургии не существует границ и измерений места и времени, земли и неба, истории и эсхатологии, времени и вечности. Вечное Царство Христа и Бога уже началось в Церкви, иИ все-таки здесь необходимо подчеркнуть, что, согласно апостолу Павлу, понимание Церкви как Царства неотделимо от понимания ее как