Экономическая мысль Древней Греции. Курс лекций

Это было время жестокой борьбы классовых врагов. Солону приходилось маневрировать и искать компромисса, чтобы ценой частичных уступок народным массам (прежде всего крестьянству) спасти положение формирующейся аристократии.

В исторической литературе экономические взгляда Солона и его реформы толкуются очень противоречиво. Так, например, Р. Пельман находил в деятельности Солона даже «аграрный социализм» и «социалистические формулы», а в элегиях этого реформатора – его связь с «пролетарским движением», руководящимся неясными инстинктами ³⁰⁾. По мнению Р. Ю. Виппера, эвпатриды времён Солона вовсе не были крупными землевладельцами, а предпосылки его реформ явились результатом «капиталистической горячки городской жизни» ³¹⁾. С. Я. Лурье утверждал, что хотя Солон и принадлежал отчасти к торговому классу горожан, но «центр тяжести его реформ лежит в защите интересов аграриев» ³²⁾.

На самом деле в экономической программе Солона не было ничего социалистического, а тем более пролетарского, и совершенно нелепо искать признаки «капиталистической горячки» в Греции того периода, когда шёл процесс формирования рабовладельческого строя. Нельзя и сводить экономическую программу Солона к односторонней защите интересов аграриев (как делал Лурье), так как реформы Солона вовсе не ущемляли интересы городского купечества, которое ещё только формировалось. Солон лишь отразил сложившееся тогда соотношение социальных сил между земледельцами и купечеством при установлении поземельного ценза для политических привилегий. Ростовщичеством занимались не только городские купцы, и мероприятия Солона по ограничению кабалы ущемляли также интересы землевладельцев (которые кабалили крестьян).

Единственно правильную оценку экономической реформы Солона дал Ф. Энгельс. Он связывал реформы Солона с образованием афинского государства на почве обострения классовых противоречий эпохи. По мнению Энгельса, античные Афины представляют собою в высшей степени типичный пример образования государства вообще, так как последнее здесь возникает непосредственно из родового общества, без внешнего вмешательства, на базе классовых противоречий, развивающихся внутри самого родового общества ³³⁾.

В послесловии к статье «Социальные отношения в России» Энгельс отмечал (в 1894 г.), что в условиях возникновения денежного хозяйства Солон мог «посредством революционного вторжения в тогда ещё довольно юное право частной собственности освободить закабалённых должников, попросту аннулировать их долги. Но возродить к жизни древне-афинский родовой строй он не мог» ³⁴⁾. Разложение этого строя зашло очень далеко, и экспансия рабства приобрела угрожающие для народных масс размеры. Долговая кабала стала реальной опасностью и порождала революционный протест масс.

Предпосылки реформ отчасти понимал и сам Солон.

Он отмечал растущее влияние богатства, указывая, что «вожди народа не умеют сдерживать своей жадности к деньгам и к богатству» и каждый из афинян, имеющий более других, «хочет иметь ещё вдвое больше», проявляя ненасытную алчность. Эта тенденция представлялась ему опасной в политическом отношении, поскольку она толкала народные массы на активное сопротивление. Поэтому Солон неодобрительно относился (по крайней мере в своих элегиях) к накоплению богатства ³⁵⁾.

В условиях большого обострения классовых противоречий Солон усматривал свою задачу в политическом лавировании и спасении господства знати ценой частичных уступок народным массам.

Солон сам заявлял, что он «дал подняться народу, но не больше, чем следовало» и «не позволил нанести обиду сильным и богатым», что он стоял «над обеими партиями и удержал их в равновесии». Он похвалялся тем, что «перед лицом закона добрых и худых, тех и других заветам Правды подчинил».

Это, конечно, не значит, что Солон в самом деле занимал позицию нейтралитета. В действительности он защищал интересы знати и сдерживал натиск революционных масс, парализовал их революционную энергию частичными уступками.