Читаем Эквус (ЛП) полностью

АЛАН. По-моему, эта таблетка работает. Слова будто выскользнули наружу. Я ничего плохого не почувствую?

ДАЙЗЕРТ. Все будет нормально.

АЛАН. Как же все-таки быстро!

ДАЙЗЕРТ. Я ведь говорил тебе, действует мгновенно.

АЛАН (восторженно). Это что-то жуткое, да? Я хочу сказать, вы чего-то не договорили?

ДАЙЗЕРТ. Попробуй что-нибудь рассказать.

АЛАН. Спрашивайте.

ДАЙЗЕРТ. Расскажи мне о Джилл.

(Пауза. Юноша отворачивается.)

АЛАН. Тут нечего рассказывать.

ДАЙЗЕРТ. Нечего?

АЛАН. Нет.

ДАЙЗЕРТ. Ну, к примеру, она хорошенькая?

АЛАН. Она в порядке.

ДАЙЗЕРТ. Какого цвета у нее волосы?

АЛАН. Светло-коричневого.

ДАЙЗЕРТ. Длинные или короткие?

АЛАН. Светло-коричневые.

ДАЙЗЕРТ (резко). Ты должен это знать.

АЛАН. Я не помню. Не помню!

(Дайзерт встает и подходит к нему. Забирает у него сигарету.)

ДАЙЗЕРТ (бесцеремонно). Ложись на спину… и слушай. Делай то, что тебе говорят. Сейчас же. Сегодня ты расскажешь мне все, что у тебя было с этой девушкой. И не только расскажешь, но и покажешь. Инсценируешь это, если тебе нравится, и даже с большим количеством подробностей, чем тогда, когда я стучал карандашом. Расслабься. Чувствуй себя свободно. Таблетка поможет тебе. Я помогу тебе… Итак, где она живет?

(Долгая пауза.)

АЛАН (сухо). Недалеко от конюшен. Примерно в миле от них.

(Дайзерт сходит с площадки, как только там появляется Джилл. Он снова занимает скамейку на авансцене.)

28

(Свет становится ярче.)

ДЖИЛЛ. Заведение называлось «Китайская табакерка».

(Она проходит вперед и неожиданно садится на поручень. Ее поведение развязно и слегка вызывающе. На протяжении этой сцены Алан работает только с ней, и даже когда разговаривает с Дайзертом, не поворачивается в его сторону.)

Когда папочка исчез. Она осталась на бобах. Она заслужила подобную участь. Любила хорошенько выпить и знать не знала о делах.

ДАЙЗЕРТ. Что значит «исчез»?

АЛАН (Дайзерту). Сбежал. Никто его больше не видел.

ДЖИЛЛ. Только оставил на трюмо записку: «Прости. С меня довольно». Вот и все. Она так и не смогла от этого оправиться. И с тех пор не доверяет мужчинам. Все мои свидания я держала в секрете. Разумеется, она знает о них, но я никого не могу привести домой. Она так груба с молодыми людьми.

АЛАН (Дайзерту). Она все время смотрела.

ДАЙЗЕРТ. На тебя.

АЛАН (Дайзерту). Говорила всякие глупости.

(Она спрыгивает с поручня.)

ДЖИЛЛ. У тебя обалденные глаза.

АЛАН (Дайзерту). У нее, во всяком случае, были именно такие глаза.

(Она садится рядом с ним. Юноша смущенно пытается отодвинуться.)

ДЖИЛЛ. На прошлой неделе в газете была статья. И там говорилось, что зрачки юношей гипнотически зачаровывают девушек. А еще там говорилось, что это, скорее всего, из-за их глубины. Я думаю, эти глаза все время… А мои глаза тебя не зачаровывают, нет?

АЛАН. Меня?

ДЖИЛЛ (лукаво). Или только глаза лошадей?

АЛАН (испуганно). Что ты хочешь сказать?

ДЖИЛЛ. Я видела, как ты смотрел на Самородка. Сегодня в конце дня. Я шпионила за тобой под дверью!

АЛАН (вспыхнув). Должно быть, ему что-то попало в глаз!

ДЖИЛЛ. Ты настоящий Человек-Загадка, да?

АЛАН (Дайзерту). Иногда казалось, что она все знает.

ДАЙЗЕРТ. Ты когда-нибудь намекал?

АЛАН (Дайзерту). Конечно, нет!

ДЖИЛЛ. А я люблю глаза лошадей. В них можно целиком увидеть свое отражение. Ты не считаешь их сексуальными?

АЛАН (оскорбленно). Что?!

ДЖИЛЛ. Лошадей.

АЛАН. Не будь идиоткой!

(Он отскакивает от нее.)

ДЖИЛЛ. А вот некоторые девушки считают. У них, знаешь ли, бывает период в жизни, когда они очень часто щупают их и целуют. Я знаю точно. Я сама из таких. Мне кажется, это просто уход от реальности.

АЛАН (Дайзерту). Все время об одном и том же. Пока однажды вечером…

ДАЙЗЕРТ. Да? Что?

АЛАН (Дайзерту, оправдываясь). Это все она! Не я! Это была ее идея! Полностью ее!.. Это она заставила меня!

ДАЙЗЕРТ. О чем ты говоришь? «Однажды вечером…» — продолжай отсюда.

(Пауза.)

АЛАН (Дайзерту). В субботу. Когда мы только что закрылись…

ДЖИЛЛ. Как бы ты отнесся к тому, чтобы прогуляться со мной?

АЛАН. Что?

ДЖИЛЛ (невозмутимо). Как бы ты отнесся к тому, чтобы прогуляться со мной сегодня вечером?

АЛАН. Мне нужно идти домой.

ДЖИЛЛ. Зачем?

(Он пытается ретироваться вглубь сцены.)

АЛАН. Они ждут меня.

ДЖИЛЛ. Позвони и скажи, что тебя не будет.

АЛАН. Я не могу.

ДЖИЛЛ. Почему?

АЛАН. Они ждут меня.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Театр
Театр

Тирсо де Молина принадлежит к драматургам так называемого «круга Лопе де Веги», но стоит в нем несколько особняком, предвосхищая некоторые более поздние тенденции в развитии испанской драмы, обретшие окончательную форму в творчестве П. Кальдерона. В частности, он стремится к созданию смысловой и сюжетной связи между основной и второстепенной интригой пьесы. Традиционно считается, что комедии Тирсо де Молины отличаются острым и смелым, особенно для монаха, юмором и сильными женскими образами. В разном ключе образ сильной женщины разрабатывается в пьесе «Антона Гарсия» («Antona Garcia», 1623), в комедиях «Мари-Эрнандес, галисийка» («Mari-Hernandez, la gallega», 1625) и «Благочестивая Марта» («Marta la piadosa», 1614), в библейской драме «Месть Фамари» («La venganza de Tamar», до 1614) и др.Первое русское издание собрания комедий Тирсо, в которое вошли:Осужденный за недостаток верыБлагочестивая МартаСевильский озорник, или Каменный гостьДон Хиль — Зеленые штаны

Тирсо де Молина

Драматургия / Комедия / Европейская старинная литература / Стихи и поэзия / Древние книги
Том 2: Театр
Том 2: Театр

Трехтомник произведений Жана Кокто (1889–1963) весьма полно представит нашему читателю литературное творчество этой поистине уникальной фигуры западноевропейского искусства XX века: поэт и прозаик, драматург и сценарист, критик и теоретик искусства, разнообразнейший художник живописец, график, сценограф, карикатурист, создатель удивительных фресок, которому, казалось, было всё по плечу. Этот по-возрожденчески одаренный человек стал на долгие годы символом современного авангарда.Набрасывая некогда план своего Собрания сочинений, Жан Кокто, великий авангардист и пролагатель новых путей в искусстве XX века, обозначил многообразие видов творчества, которым отдал дань, одним и тем же словом — «поэзия»: «Поэзия романа», «Поэзия кино», «Поэзия театра»… Ключевое это слово, «поэзия», объединяет и три разнородные драматические произведения, включенные во второй том и представляющие такое необычное явление, как Театр Жана Кокто, на протяжении тридцати лет (с 20-х по 50-е годы) будораживший и ошеломлявший Париж и театральную Европу.Обращаясь к классической античной мифологии («Адская машина»), не раз использованным в литературе средневековым легендам и образам так называемого «Артуровского цикла» («Рыцари Круглого Стола») и, наконец, совершенно неожиданно — к приемам популярного и любимого публикой «бульварного театра» («Двуглавый орел»), Кокто, будто прикосновением волшебной палочки, умеет извлечь из всего поэзию, по-новому освещая привычное, преображая его в Красоту. Обращаясь к старым мифам и легендам, обряжая персонажи в старинные одежды, помещая их в экзотический антураж, он говорит о нашем времени, откликается на боль и конфликты современности.Все три пьесы Кокто на русском языке публикуются впервые, что, несомненно, будет интересно всем театралам и поклонникам творчества оригинальнейшего из лидеров французской литературы XX века.

Жан Кокто

Драматургия
В Датском королевстве…
В Датском королевстве…

Номер открывается фрагментами романа Кнуда Ромера «Ничего, кроме страха». В 2006 году известный телеведущий, специалист по рекламе и актер, снимавшийся в фильме Ларса фон Триера «Идиоты», опубликовал свой дебютный роман, который сразу же сделал его знаменитым. Роман Кнуда Ромера, повествующий об истории нескольких поколений одной семьи на фоне исторических событий XX века и удостоенный нескольких престижных премий, переведен на пятнадцать языков. В рубрике «Литературное наследие» представлен один из самых интересных датских писателей первой половины XIX века. Стена Стенсена Бликера принято считать отцом датской новеллы. Он создал свой собственный художественный мир и оригинальную прозу, которая не укладывается в рамки утвердившегося к двадцатым годам XIX века романтизма. В основе сюжета его произведений — часто необычная ситуация, которая вдобавок разрешается совершенно неожиданным образом. Рассказчик, alteregoaвтopa, становится случайным свидетелем драматических событий, разворачивающихся на фоне унылых ютландских пейзажей, и сопереживает героям, страдающим от несправедливости мироустройства. Классик датской литературы Клаус Рифбьерг, который за свою долгую творческую жизнь попробовал себя во всех жанрах, представлен в номере небольшой новеллой «Столовые приборы», в центре которой судьба поколения, принимавшего участие в протестных молодежных акциях 1968 года. Еще об одном классике датской литературы — Карен Бликсен — в рубрике «Портрет в зеркалах» рассказывают такие признанные мастера, как Марио Варгас Льоса, Джон Апдайк и Трумен Капоте.

авторов Коллектив , Анастасия Строкина , Анатолий Николаевич Чеканский , Елена Александровна Суриц , Олег Владимирович Рождественский

Публицистика / Драматургия / Поэзия / Классическая проза / Современная проза