Экзотики

Черезъ часъ, когда багажъ вернулся съ вокзала, герцогъ, снова занявъ большой аппартаментъ въ отел, быстро переодвался. Затмъ еще черезъ часъ онъ былъ уже на вилл баронессы и, свже-умытый и припомаженный, сильно раздушенный, въ длинномъ черномъ сюртук «redingote» и высокой городской шляп, почти весело оглядывался въ зеркало, покуда лакей докладывалъ. Загурскій же, ухмыляясь, прогуливался у калитки сада, какъ часовой.

«А вдь собственно онъ и впрямь un bon gar`eon, — думалъ графъ. — Другой бы заставилъ себя счь, хоть по десяти разъ въ году, а на поединокъ бы не вышелъ. Вотъ и длай тогда, что хочешь! А до суда никто не довелъ бы»…

Между тмъ, герцогъ, принятый юной баронессой Вертгеймъ, вслдствіе болзни матери, торжественно заявилъ, рисуясь и позируя предъ молодой двушкой:

— Пожелаете ли вы, баронесса, осчастливить меня и стать грандессой и герцогиней д'Оканья, д'Оріуэла, Де Лось Эласъ, дель Кастильо Вьехо и де ла Mancha?

XIX

На третій день, въ нумеръ, гд остановился Рудокоповъ съ Клэреттой, постучали, и на слово: «Entrez», въ комнат появилась Эми.

Рудокоповъ вскрикнулъ. Клэретта оторопла, потерялась и, вскочивъ съ мста, стояла какъ истуканъ.

— Зачмъ?! Любовь Борисовна! Зачмъ? — воскликнулъ онъ.

— Я пришла въ гости въ будущей госпож Рудокоповой, отвтила Эми, и, подойдя въ Клэретт, она протянула ей руку.

— Я видла васъ обоихъ издали вчера, въ алле Coustous, и ршила… — заговорила Эми по-русски, весело глядя въ смущенное лицо доктора. — И я не ошиблась. Да. Я ее такой воображала. Я не думала, что она такая же маленькая, какъ и я. Но ея лицо, ея глаза я будто предугадала… Да. Не бойтесь, Адріанъ Николаевичъ… Ршайтесь… Въ этихъ милыхъ глазахъ я вижу ваше будущее счастье.

Рудокоповъ стоялъ молча, взволнованный, тронутый голосомъ и словами Эми. Она повторяла буквально то, что онъ часто думалъ.

«Залогъ счастья, это — ея глаза, ихъ отвтъ, ихъ правда».

Клэретта, прійдя въ себя, конфузливо спросила доктора:

— C'est mademoiselle Aim'ee?

— Да… Это я… Я хотла васъ видть и съ вами познакомиться… Мы об любимъ доктора. Я — какъ стараго друга, вы… иначе. Скажите, вы много его любите?

— Oh, oui! — произнесла Клэретта и, покраснвъ, опустила глаза.

— И вы не требуете, чтобы онъ на васъ женился?

— Какъ можно! — вскрикнула эта. — Разв я могу быть его женой? Нтъ, мы и такъ проживемъ. Лишь бы онъ меня не бросилъ.

И у Клэретты появились слезы на глазахъ.

Эми усадила ее, подсла въ ней и, обнявъ, поцловала. Получивъ пылкій поцлуй въ отвтъ, она стала разспрашивать ее. Давно ли она съ Рудокоповымъ? Была ли когда кмъ-либо увлечена? Вритъ ли, что и онъ ее любитъ глубоко?

Клэретта отвчала на все просто, но на послдній вопросъ отвтила:

— Не знаю, — и тотчасъ же слезы полились по лицу ея.

Появленіе русской «demoiselle», о которой она много слыхала отъ Рудокопова, ее крайне взволновало; будто чутьемъ узнала она, что этотъ неожиданный визитъ важенъ, будетъ имть огромное вліяніе на ихъ отношенія.

— Это дорогія слезы, Адріанъ Николаевичъ. Не заставляйте ихъ литься даромъ, — заговорила Эми съ чувствомъ. — Я насквозь ее вижу и скажу: при другомъ положеніи она не будетъ отвчать слезами на то, что я у нея спросила. Это даже грхъ… Не мудрствуйте лукаво. Не ошибитесь. По отношенію ко мн вы ошиблись. Я васъ не попрекаю. Но я васъ, какъ друга, какъ человка, котораго люблю съ дтства, умоляю… Не прозвайте свое счастье. Чего вы хотите?.. Вы нигд не найдете никогда то, что я вижу у нея въ глазахъ.

И поглядвъ пристально въ лицо Клэретты, Эми прибавила:

— Удивительные глаза. Ангельскіе. Что жъ, не правда ли?

— Именно, — глухо отозвался Рудокоповъ. — Въ нихъ самихъ — много правды! Той, которой такъ мало на свт!

Наступило молчаніе и продолжалось нсколько мгновеній. Эми думала о себ, о прошломъ… о настоящемъ. Рудокоповъ, сильно взволнованный, тушилъ въ себ послдній взрывъ сомннія и боязни.

— Адріанъ Николаевичъ! Бойтесь, когда-нибудь, вспоминая о Клэретт, жениться на… Соколинской, — подавленнымъ голосомъ произнесла Эми, какъ бы стыдясь своего признанія.

Докторъ вскочилъ съ мста и, взявъ руки Эми, началъ цловать ихъ…

— Въ иныхъ длахъ нуженъ толчокъ извн, хоть легкій, но извн! — воскликнулъ онъ.

— Да. Я знаю… Я на это разсчитывала, ради этого сюда пришла.

— Спасибо вамъ… Я давно борюсь съ собой! — горячо заговорилъ докторъ. — Вдь между Клэреттой и мной не было да и теперь какъ бы нтъ ничего общаго… Она не знаетъ Россіи, не знаетъ и не понимаетъ интересовъ моей жизни, не можетъ понять, что меня волнуетъ, радуетъ или озлобляетъ. Для нея книга — что-то особенное… Вы знаете ли, что она боится книгъ… Въ руки не беретъ… Разъ сто она сказала, что у нея одно горе, одна забота — какъ бы я не свихнулся отъ того, что все читаю.

— И она права! Сто разъ права! — воскликнула вдругъ. Эми. — Вы уже давно отъ книгъ свихнулись. Но только теперь она, Клэретта, васъ вылечитъ… Уже теперь она оказывается сильне вашихъ книгъ. Вы говорите, что между вами нтъ ничего общаго… Ахъ, шутникъ вы, Адріанъ Николаевичъ! За что же вы полюбили ее, любите, привязали ее въ себ и себя въ ней… За что?.. Почему?