Экзотики

Поговоривъ немного, и графиня, и Эми замолчали и задумались. И тишина долго царила въ комнат. Лицо красавицы-графини стало совершенно сумрачнымъ, и наконецъ посл долгихъ размышленій она сказала:

— Вотъ что, Любовь Борисовна! мы ничего вдвоемъ не придумаемъ и ничего не сдлаемъ. Вы хотите спасти человка вамъ близкаго; я хочу спасти человка, который… какъ бы вамъ сказать? — мн не близкій, но очень близкій одной женщин, которая для меня все равно что сестра. Если бы вы были замужней женщиной, я бы вамъ сказала все до мелочей, но этого не нужно. Хотите ли вы меня послушаться?

— Еще бы, графиня! Я, какъ утопающая, готова схватиться за соломинку, а я уврена, что вы не соломинку предлагаете.

— Пожалуй да, пожалуй нтъ, а кажется мн, что нтъ. Во всякомъ случа это или соломинка, или настоящій морской канатъ, на которомъ можно прицпить цлый корабль.

Графиня разсмялась, но странно звенящимъ, сухимъ смхомъ. Видно было, что ей далеко не до шутокъ.

— Вотъ мое предложеніе! Располагаете ли вы собою, какъ вамъ вздумается, по собственной вол, или должны просить позволенія у вашего дяди?

— Совершенно располагаю сама.

— Такъ что можете сейчасъ же хать со мной въ гости?

— Конечно, графиня!

Нордъ-Остъ приказала закладывать карету и попросила позволенія заняться на секунду собой въ спальн pour un brin de toilette. Несмотря на тревожное душевное состояніе, графиня пробыла въ своемъ будуар немножко мене часа и вышла вновь въ гостиную, какъ всегда красивой, юной и блестящей женщиной, не имющей, казалось, лтъ. Ей было и двадцать семь, и девятнадцать, смотря по тому, въ какомъ она находилась настроеніи духа или въ какомъ туалет.

Золотисто-рыжеватая, съ молочно-блой кожей лица и рукъ, графиня, въ черномъ бархатномъ плать, которое ложилось на ней тяжелыми складками, казалась положительно двушкой, не достигшей двадцати лтъ.

— Куда же мы демъ? — спросила Эми.

— Къ вашей хорошей знакомой, съ которой вы сегодня, я надюсь, сойдетесь окончательно и которая не только поможетъ намъ обимъ, но спасетъ насъ обихъ; Это женщина умнйшая и на вс руки, женщина опытная, дальновидная, проницательная, однимъ словомъ, у нея вс т качества, которыхъ у насъ съ вами нтъ. Это — баронесса Фуртъ.

— Я ее не знаю! — почти воскликнула Эми.

— Какъ не знаете? Мы об вчера вмст съ ней разговаривали.

Эми изумленнымъ взоромъ глядла на графиню.

— Что съ вами? Вспомните! Мы вчера втроемъ говорили у виконтессы Бергаренъ въ маленькой гостиной, помните, по-русски?

— Баронесса Вертгеймъ?! — воскликнула Эми.

— Ну, да! Ахъ, вы зовете ее иначе! Вы правы! Я по старой привычк зову ее иначе. Ея фамилія — Фуртъ-фонъ-Вертгеймъ. Ну, демте!

Въ карет Эми по своей природной правдивости и откровенности заявила графин, что ея дядя почему-то считаетъ m-me Вертгеймъ странной и темной личностью, которая пролзла въ общество.

— Quelle id'ee! — воскликнула графиня. — Не она пролзаетъ, а къ ней вс лзутъ. Кто только у нея не бываетъ! Недавно прізжій китайскій посланникъ былъ у нея съ визитомъ. Одинъ изъ орлеанскихъ принцевъ, каждый разъ, что бываетъ въ Париж, зазжаетъ къ ней.

— Вотъ какъ!

— Наконецъ, она самая добрая женщина, какую я когда-либо встрчала. Многіе ей многимъ обязаны. Да зачмъ далеко ходить. Я ей такъ многимъ обязана, что во вкъ не сосчитаюсь.

— Vrai? — дивилась Эми.

— Наконецъ, я вамъ повторяю, это — умнйшая женщина. А въ такихъ случаяхъ, какъ наше общее съ вами теперешнее дло, баронесса — неоцненный человкъ…

И посл мгновеннаго молчанья графиня прибавила, смясь:

— У нея одинъ порокъ. Но ужасный. Quelque chose de monstrueux.

— Что такое?..

— Спросите лучше: кто такой? Это ея дочь, которую вс зовутъ «Кисъ-Кисъ», а она не кошечка, она скоре — щенокъ, пантера.

— Она вдь почти еще ребенокъ, — замтила Эми.

— Ей нтъ еще шестнадцати лтъ. Правда. Но на дл иногда кажется, что ей двадцать пять и боле.

— Почему?

— Она развита не по лтамъ, эта soit disant «кошечка».

— Тмъ лучше, графиня.

— Нтъ. Вы меня не понимаете. Впрочемъ оставимъ этотъ разговоръ. Я, какъ другъ баронессы, не должна дурно говорить даже объ этомъ дьяволенк, ce diablotin.

— О, о! — воскликнула Эми удивленная. — За что вы такъ ее называете?

Въ эту минуту карета повернула въ узкую улицу, въ конц которой виднлся Люксембургскій садъ, и графиня вмсто отвта выговорила:- Nous y voil`a!

XIV

Карета миновала большой порталъ стариннаго стиля и въхала въ узкій и длинный дворъ въ род корридора. Стны двухъ сосднихъ домовъ, выходящихъ на улицу и сдавившихъ этотъ въздъ, были сверху до низу сплошь покрыты срой стью втвей плюща, теперь безъ листвы.

Было очевидно, что у этого стариннаго отеля былъ когда-то широкій дворъ и экономическія соображенія нашего времени заставили домовладльца затснить его постройкой двухъ доходныхъ домовъ на улицу, гд были квартиры и внизу магазины.