Экзотики

Вдобавокъ лицо этого некрасиваго человка было усяно веснушками. Свтло-срые глаза, хотя большіе, живые и быстрые, но какіе-то всегда масляные, имли странное выраженіе, которое многимъ молодымъ женщинамъ дйствовало непріятно на нервы, было гадко и противно.

На мизинц его лвой руки сіялъ и сверкалъ громадный черный брилліантъ, который цнили тысячъ въ двсти франковъ. На борт сюртука былъ вышитъ шолкомъ оригинальный крестъ ордена «Калатравы». Въ фигур этого человка бросались въ глаза прежде всего его неказистость и банальность. Помимо стана и чертъ лица, его смхъ-блеянье, его угловатые жесты, а въ особенности его походка на раздвинутыхъ, будто кривыхъ ногахъ — все было вульгарно.

Графиня Нордъ-Остъ удачно окрестила его «сатиромъ».

А между тмъ этотъ человкъ велъ свой древній родъ — одинъ изъ самыхъ древнихъ кастильскихъ — прямо отъ побочнаго сына (родословная говорила: «сына лвой руки») Фердинанда, «очень католическаго короля обихъ Кастилій и побдителя мавровъ».

Въ герб этого рыжеватаго испанца стоялъ девизъ: «Tambien muy Catolico» (Тоже очень католическій)!

Это былъ грандъ, герцоіь, маркизъ и графъ. Полное его прозваніе на испанской визитной карточк гласило: Fernando, Dnque d'Ocana, Marques de Los Helos, Conde d'Orihu'ela, del Castillo Viejo у de la Mancha. По испанскому произношенію это выходило: Д'Оканья, де-Лосъ Элосъ, д'Оріуэла, дель Кастильо Вьехо и де-ла-Манча. Вс его предки безъ исключенія носили имя Фердинанда или вкратц: «Фернанъ».

Если Фернанъ Оканья утерялъ свое физическое наслдіе, т.-е. національный типъ, благодаря бабушк-фламандк и матери-американк, то не утерялъ наслдія вещественнаго. Все состояніе, большая часть котораго была еще приданымъ за прабабкой изъ знаменитаго рода герцога Альби, которая стала герцогиней Д'Оканья — все было цло и въ порядк.

По политическимъ убжденіямъ, не личнымъ, а въ силу традиціи и семейныхъ преданій, герцогъ былъ карлистомъ. Этимъ онъ объяснялъ свое вчное отсутствіе изъ отечества и пребываніе зимой въ Париж, лтомъ на водахъ и купаньяхъ Франціи.

И если «сатиръ» ни разу лично не участвовалъ ни въ одномъ возстаніи герильясовъ, ни разу за свою жизнь не обнажалъ меча за Донъ-Карлосовъ, то жертвовалъ деньги, и послднее карлистское движеніе обошлось ему въ полъ-милліона франковъ.

Въ маленькой гостиной было шумно и весело.

Герцогъ былъ на этотъ разъ особенно въ дух отъ присутствія виконтессы Кергаренъ съ сестрой, юной Маріей, за которой онъ ухаживалъ нсколько назойливо и вульгарно.

Дочь баронессы, тоже еще не достигшая полныхъ 16-ти лтъ, разливала чай и перешептывалась съ Гастингсомъ Машоновымъ, ея другомъ. Тутъ же были и сидли отдльно молодой Вертгеймъ съ женой. Глупый и добродушный князь Черниговскій сидлъ, глядя на всхъ поочередно и молчалъ, покуда къ нему не присоединился Дю Бло Д'Ульгатъ.

Наконецъ, совершенно въ сторон отъ всхъ, усвшись на низенькомъ диванчик, тихо разговаривали между собой два оригинальныхъ субъекта. Мужчина высокій и плотный, чистый геркулесъ, съ вьющимися волосами, лежащими гривой на плечахъ, черными какъ смоль, — это былъ Іодакъ. Слишкомъ крупныя черты лица, толстыя губы, какъ у негра, правильный, но большой и мясистый носъ, пухлыя щеки — все мшало ему быть красавцемъ, но однако помогало выдляться изъ толпы.

Іодакъ былъ извстенъ въ Париж своими бюстами и одной статуей, получившей награду на выставк въ Салон лтъ съ пять назадъ. Статуя, изображавшая полуобнаженную двушку въ рубищ, съ горделивой грустью въ поз и взор, называлась: «Metz — lа Pucelle». Но главнымъ образомъ артистъ былъ извстенъ бюстами-портретами, за которые бралъ страшно дорого.

Теперь онъ длалъ бюстъ хозяйки дома и поэтому чаще являлся у нея въ гостяхъ.

Около него — геркулеса и цыгана — сидла американка, желтоволосая и блднолицая, какъ говорится, блобрысая, но милая по взгляду и манер говорить.

Миссъ Скай, круглая сирота, всегда жила въ Европ, проводя весну въ Рим, зиму въ Париж, лто и осень всегда въ горахъ, въ Швейцаріи, Тирол или въ Пиренеяхъ, гд у нея были свои собственныя виллы. Состояніе двадцати-семи-лтней американки изъ Иллинойса было велико для соотечественниковъ ея, а поэтому колоссально для европейцевъ.

Какъ ни богатъ былъ потомокъ герцоговъ Оканья чуть не со временъ изгнанія мавровъ изъ Испанія, а miss Irma Skay, — отецъ которой былъ въ юности кочегаромъ, а въ старости архимилліонеромъ и даже однажды кандидатомъ на президентство, — могла однимъ доходомъ нсколькихъ лтъ купить у герцога главные его замки на берегахъ Тахо или Гвадалквивира.