Экзотики

Супруги Крюшонне были консьержами въ дом, прилегающемъ къ одному изъ бульварныхъ театровъ. Вслдствіе этого обстоятельства у нихъ не только были всегда даровые билеты въ этотъ маленькій театрикъ, но покуда жена дергала шнурокъ, отворяя дверь, мужъ получалъ жалованье за иное занятіе, — за то, что хлопалъ всякій вечеръ въ униссонъ съ кучкой другихъ людей, разсыпанныхъ въ разныхъ мстахъ театра. Иначе говоря, старикъ Крюшонне былъ не случайный наемный клакёръ, а по профессіи.

Изъ этого обстоятельства вышло то, что тринадцати, четырнадцати-лтняя дочь уже имла даровыя мста въ театр, а вскор, конечно, попала и за кулисы. Хорошенькая двочка была тотчасъ же замчена. Директоръ театра предложилъ старикамъ Крюшонне отпускать дочь въ качеств статистки въ обстановочныя пьесы, на что родители тотчасъ же согласились, такъ какъ за каждый выходъ ихъ Мари стала получать сравнительно большія деньги.

Молоденькая Крюшонне пробыла, однако, статисткой не боле года. У нея оказался очень пріятный, сильный и врный голосъ, и ее принялись учить.

Черезъ два-три года посл этого, серьезно занявшись музыкой, она могла уже выступать во вторыхъ роляхъ оперетокъ, но это было невыгодно. Выучившись пть псенки и куплеты, Мари Крюшонне предпочла сдлаться второстепенной «diseuse» и зачислиться на время въ легіонъ парижскихъ пвичекъ, принадлежащихъ къ школ, созданной извстною Жюдикъ. Она говорила псенки настолько граціозно-нахально и притомъ стала теперь настолько красива, что, конечно, тотчасъ же была замчена и оцнена. Еще черезъ годъ ей дали первыя роли въ опереткахъ — и Мари Крюшонне перестала существовать. Одновременно въ листкахъ мелкой прессы стало все чаще упоминаться имя «Diane d'Albret». Старики стали ждать всякій день поворота колеса фортуны, при которомъ явятся у ихъ Мари брилліанты, туалеты и экипажи. Такъ какъ вопросъ этотъ обсуждался чуть не ежедневно на семейномъ совт между отцомъ и матерью и дочерью, то родители постепенно внушали дочери — не сплоховать. Діана отвчала на это:

— Pas si b^ete! Не бойтесь! Десять лтъ лучше прожду, чмъ маху дать!

Разумется, въ театр, за кулисами, да и въ мір смшанномъ и разношерстномъ, въ которомъ вращалась diseuse, было немудрено сбиться съ пути. Предложенія и общанія, золотыя горы — являлись ежечасно. Но оказалось, что родители могли крпко надяться на разуміе своего дтища.

Мене чмъ черезъ годъ посл появленія въ свтъ Діаны д'Альбре, она была уже извстна своимъ безупречнымъ поведеніемъ и неприступностью. Одни говорили, что она — дочь бдныхъ, но честныхъ родителей, и при подобномъ нелпомъ поведеніи дальше не пойдетъ и карьеры не сдлаетъ. Другіе увряли, что она только боится родителей, и если ускользнетъ отъ ихъ зоркаго глаза, перейдя на другую сцену, или удетъ въ провинцію, то тотчасъ же начнетъ длать карьеру. Наконецъ, третьи объясняли просто:

— Elle attend son Br'esilien ou son Russe!

Послднее предположеніе было самое врное.

И «русскій» не заставилъ себя долго ждать!

Однажды середи зимы, когда шла какая-то оперетка, въ которой Діана изображала пажа и являлась въ мужскомъ костюм среднихъ вковъ, а затмъ въ женскомъ бальномъ плать, изображая переодтаго пажа, въ этотъ маленькій театръ попалъ россійскій землевладлецъ и отставной гвардеецъ, князь Соколинскій.

Онъ жилъ въ Париж, велъ жизнь молодого человка, первый разъ попавшаго въ Новый Вавилонъ, т.-е. бывалъ везд, тратилъ большія деньги, уставалъ страшно и скучалъ порядочно. Случайно или нтъ, но изъ всхъ женщинъ, которыхъ перевидалъ Соколинскій въ Париж, Діана первая произвела на него впечатлніе.

На слдующій день онъ невольно отправился снова въ тотъ же театръ прослушать ту же глупйшую оперетку, только ради того, чтобы снова видть пажа и въ мужскомъ, и въ женскомъ костюм. И четыре или пять разъ подъ-рядъ бралъ Соколинскій боковую ложу d'avant-sc`ene съ ршеткой, которую, конечно, опускалъ. Когда Діана стояла на подмосткахъ съ его стороны и была отъ него шагахъ въ трехъ разстоянія, то онъ, не стсняясь, шопотомъ объяснялся ей въ любви.

Холодность и строгость взгляда актрисы, которая и вншностью приближалась къ понятію о Діан, озадачили и распалили вспышку русскаго празднаго человка. Князь сталъ собирать свднія о ней и скоро узналъ обстановку и вс подробности жизни mamselle Cruchonnet.

Черезъ дв недли посл своего перваго посщенія театра Соколинскій былъ уже знакомъ лично съ Діаной, а она предложила ему познакомить его со своими родителями. Добродушный, хохолъ по происхожденію, князь попалъ въ такое положеніе, которое его отчасти забавляло, но слегка и стыдило. Онъ сталъ лицомъ къ лицу къ папаш и къ мамаш, продававшихъ дловито, аккуратно и крайне важно, съ чувствомъ собственнаго достоинства, свое возлюбленное и единственное чадо.