Экзотики

— Очень просто, графъ! Я извинился съ удовольствіемъ, потому что дйствительно считаю себя виновнымъ, считаю дйствительно мой поступокъ безсмысленнымъ, но драться съ вами я хочу, я обязанъ. Убивать васъ стараться — не знаю, не думаю… Можетъ быть… Сопернику не говорятъ предъ дуэлью, что въ него цлить не будутъ, что онъ въ безопасности — это очень наивно, если его выстрлъ второй. Я говорю, не знаю… можетъ быть… Но вы должны стрлять и стараться меня убить. Если я останусь цлъ и невредимъ, то мы будемъ драться снова и… не говорите — нтъ! Это глупо! Нтъ того порядочнаго человка, котораго бы нельзя было заставить драться. А ужъ такого, какъ вы, конечно, легко заставить драться хоть десять разъ. Вотъ все, что я имю вамъ сказать! Итакъ, вы мн дали честное слово; извольте мн сейчасъ же назначить, когда и гд и какъ все это состоится?

Загурскій хотлъ что-то сказать, что-то спросить, но потомъ вдругъ опомнился, сдлалъ рзкій жестъ и вымолвилъ:

— Впрочемъ, что-жъ, ваше дло! Я далъ слово, вотъ мой отвтъ: около Бельгарда за версту есть прелестное мстечко, находящееся уже на швейцарской территоріи, въ кантон женевскомъ. Это мстечко находится какъ разъ на крутомъ берегу Роны.

— Я это мстечко знаю, графъ. Когда вы будете тамъ?

— Наврное? Въ будущую субботу около полудня.

— Благодарю васъ и вполн увренъ, что если вы будете живы, то въ субботу въ двнадцать часовъ вы будете на мст. Позвольте просить васъ сохранить все въ тайн, и ничего не объяснять баронесс.

— Но это невозможно! — воскликнулъ Загурскій.

— Вы ей скажете, что я извинился. И это правда.

— Да, такъ… другое дло! — воскликнулъ Загурскій и разсмялся звонко и добродушно, какъ если бы ему разсказали какой-нибудь самый смшной анекдотъ.

Оба раскланялись издали, оставшись на томъ же разстояніи, и Френчъ вернулся въ ту же комнату, гд его ждала баронесса. Черезъ пять минутъ, снова отказавшись видться съ Эми, Френчъ, ничего не объясняя, но изысканно вжливо поцловавъ два раза протянутую ему руку, вышелъ изъ дома.

Баронесса поняла, что все уладилось. Загурскій подтвердилъ это и далъ даже честное слово, что Френчъ извинился.

XII

Между тмъ срокъ, положенный для того, чтобы письменно и формально отказаться отъ руки Эми, уже истекалъ. А угроза оставалась въ сил. Дю-Кло выбивался изъ силъ, рыскалъ и хлопоталъ, перевидлъ массу людей, но результата не добился никакого. Враговъ Френча онъ не видалъ… Вс относились холодно или благодушно… Кто былъ дйствующее лицо — отгадать было невозможно… Кого хать умолять — никто не зналъ.

Въ послдній день до полуночи пробылъ Френчъ дома, тщетно ожидая Дю-Кло, и, какъ аккуратный англичанинъ, ровно въ полночь слъ за письменный столъ и написалъ нсколько строкъ. Это была записка къ Эми по-англійски:

«Miss Amy, — не такъ давно я сказалъ вамъ, что люблю васъ и люблю первый разъ въ жизни. Я хотлъ посвятить вамъ всю мою жизнь. Вы отвчали мн, что раздляете мое чувство. Я сталъ счастливйшимъ человкомъ въ мір, но это счастіе продолжалось недолго. Вы объяснились съ вашимъ опекуномъ, получили отказъ отъ него, а дйствовать энергично по собственной вол вы не ршились. Я понимаю васъ и не обвиняю. Пишу вамъ, чтобы сказать:- прощайте навсегда! Когда вы получите это письмо, меня въ Париж уже не будетъ, а черезъ нсколько дней вы узнаете, какая постигла меня судьба. — Вамъ глубоко преданный — Ліонель Френчъ».

Когда письмо это было уже въ конверт и адресъ Эми надписанъ, Френчъ собрался, несмотря на второй часъ ночи, выйти немного погулять въ Елисейскихъ-Поляхъ и подышать воздухомъ, такъ какъ чувствовалъ себя дурно отъ страшнаго волненія, въ которомъ провелъ весь день. Но едва только онъ собрался выйти, какъ раздался звонокъ и появился Дю-Кло.

— Ничего сдлать нельзя! — заявилъ онъ. — Крайне сожалю! Я употребилъ вс усилія и не добился ничего.

Френчъ опустилъ голову и выговорилъ едва слышно.

— Что же?! Я этого ожидалъ!

— Обидно то, что срокъ кратокъ… Я увренъ, что еслибы у насъ было время еще около недли, то мы добились бы согласія на ваше предложеніе. Но такъ спшно это оказалось немыслимымъ. Т, которые должны согласиться на ваше предложеніе, должны были посовтоваться съ кмъ-то, а на это надо время. Вообще, вс удивляются и подозрваютъ васъ. Какіе у васъ мотивы, чтобы въ такомъ дл давать такъ мало времени?

— Да вдь они же, — воскликнулъ Френчъ, — поставили срокъ этотъ? Они же хотятъ меня завтра утромъ арестовать?

— Повторяю вамъ, что говорилъ уже вчера. Они только согласились на это, и подъ какимъ-то вншнимъ давленіемъ, какъ бы по невол, передали дло по довренности. Они удивляются, что тотъ, который за это взялся, спшитъ, и подозрваютъ, что вы спшите. И только себ вредите, ибо переговорить, посовтоваться, обсудить все — времени не даете.

Посл молчанія въ продолженіе нсколькихъ мгновеній Дю-Кло развелъ руками и выговорилъ:

— Вотъ!..

Френчъ пожелалъ снова слышать отъ него подтвержденіе того, что онъ согласенъ хать на границу Швейцаріи въ качеств секунданта.

— Я же вамъ далъ слово! — отозвался Дю-Кло.