Экзотики

Френчъ пожалъ ему руку, поблагодарилъ машинально, и когда гость скрылся за наружными дверями, онъ опустился на стулъ въ столовой. Въ двнадцать часовъ ночи, когда онъ слъ писать письмо Эми, онъ зналъ, что все кончено, что фортуна противъ него. Но все-таки, вроятно, былъ лучъ надежды, почти не сознаваемый. Теперь же и этотъ маленькій лучъ померкъ!.. И та темнота, которая царила въ небольшой столовой, была свтомъ сравнительно съ той нравственной тьмой, которая заволокла душу и вс помыслы молодого человка.

«Конецъ всему! Конецъ существованію. Въ двадцать-семь лтъ! — думалъ и шепталъ онъ. — А давно ли я былъ убжденъ, что выбрался съ проселка на торную, широкую дорогу. И впереди сіяло яркое солнце. Ко мн простирала объятія любимая женщина и любящая… Въ ея образ неслась ко мн на встрчу фортуна, сіяющая какъ радуга и несущая вс блага земныя. А съ ними — долгое, счастливое и спокойное существованіе на земл. Теперь все померкло… Могильная тьма и могильный холодъ! А ршись Эми завтра утромъ бжать, все было бы снова спасено»!..

На другой день въ десять часовъ утра письмо Френча было тайно передано горничной Эми, которая еще спала. Френчъ ршился ждать до полудня, но ждать какъ на угольяхъ. Каждую минуту могли явиться личности, облеченныя властью, и въ первомъ попавшемся фіакр отвезти его туда, гд будетъ ожидать его позорный столбъ и нравственная смерть.

Френчъ слъ у окна и сталъ наблюдать за всми экипажами, которые останавливались около ихъ дома. Планъ его былъ простой.

Если онъ увидитъ сомнительныхъ господъ около дверей дома, то немедленно покинетъ свою квартиру и спрячется этажемъ ниже, въ пустой, незанятой квартир и, пропустивъ ихъ вверхъ, выйдетъ на улицу. Но онъ все еще надялся. Эми, получивъ его письмо, дастъ знать ему при помощи ихъ семафора, что она ршается на отчаянный шагъ.

«Не можетъ быть — конецъ всему»!

Онъ лихорадочнымъ взглядомъ смотрлъ то внизъ, на тротуаръ, не подходятъ ли сомнительныя личности, т.-е. полицейскіе, то на окна квартиры Эми. Неужели не появится хоть какого-нибудь значка?!

Увы! Извстно, что въ человческой жизни, въ самыхъ важныхъ длахъ и вопросахъ, даже въ историческихъ событіяхъ огромнаго значенія, первенствуетъ и ршаетъ всевластный, всесильный, маленькій атомъ, крошечный отвлеченный микробъ. Имя ему — случай. И этотъ микробъ настолько всемогущъ, что, быть можетъ, онъ — творецъ того шара, который называется земнымъ, и на которомъ страдаетъ человчество невдомо отчего и невдомо для чего…

Эми, измученная нравственно за нсколько дней, совершенно не спавшая всю ночь, встававшая нсколько разъ и бродившая по своей спальн, не находя себ мста, заснула глубокимъ и почти болзненнымъ сномъ. Однако она твердила себ самой: — Я ршусь… Я боюсь раскаянія больше, чмъ будущей дйствительности, если я ошибусь. Если я ршусь, то, быть можетъ, я буду мучиться всю жизнь, но я не буду жалть и упрекать себя въ неразуміи и слабоволіи.

Около часу молодая двушка проснулась. При вид горничной съ письмомъ, она соскочила съ постели, въ дв или три секунды прочла письмо, бросилась къ своему комоду и, схвативъ красный платокъ, повсила его на стекл оконной рамы. Затмъ отъ волненія она стала искать еще что-нибудь красное, чтобы усилить значеніе своего отвта. Она кликнула горничную и спросила, нтъ ли еще чего-нибудь краснаго…

— Найди… Скорй… Что-нибудь!..

Горничная, видя ея лицо, бросилась искать. Перерывъ все въ комод, она достала нсколько пунцовыхъ лентъ. Эми схватила ихъ и стала развшивать по всему окну. Это было не такое «да», какія бывали прежде. Все окно было теперь красное. И Эми, волнуясь, смотрла на его окна. Но тамъ не появлялось ничего.

Прошло минутъ десять ожиданія. Прошло полчаса, уже превратившихъ душевное состояніе Эми въ пытку. Наконецъ, прошло еще полчаса простого, тупого и безсмысленнаго ожиданія. Эми позвала горничную и глухимъ голосомъ приказала ей идти на квартиру Френча, чтобы спросить, дома ли онъ, — хотя эта справка казалась ей безсмысленной.

Горничная вернулась смущенная, даже перепуганная и объяснила барышн, что г. Френчъ вышелъ изъ квартиры еще до двнадцати часовъ. Но главное — не это. Главное заключается въ томъ, что около полудня въ его квартиру явилась полиція, чтобы его арестовать. Не найдя его, эти трое агентовъ сидятъ и теперь въ квартир, въ ожиданіи его возвращенія, но шутятъ между собой, что начальство ихъ дало маху, и что г. Френчъ перехитрилъ.

Консьержъ думаетъ, что квартирантъ врядъ ли явится обратно, такъ какъ въ камин много слдовъ сожжённыхъ бумагъ; осталась въ квартир только мебель и платье, а все важное исчезло. Въ ящикахъ его письменнаго стола все вынуто. Однимъ словомъ, по всему видно, что г. Френчъ бжалъ отъ полиціи.