Экзотики

Уже давно думала и повторяла она это. Но какъ отомстить? Объ этомъ она не думала. Обстоятельства выяснятъ. Посл, ссоры съ Загурскимъ, когда она назвала его «Альфонсомъ» и почти выгнала вонъ, графъ не являлся къ ней долго, но, встрчая ее въ обществ, любезно разговаривалъ съ ней, какъ съ хорошей знакомой. Графиня со зла кокетничала съ японскимъ виконтомъ и, таская его повсюду за собой, афишировала его.

Загурскій безвыходно сидлъ у баронессы, тонко и хитро любезничалъ съ Герцлихомъ и добился отъ добряка лучшаго мннія о себ. Что касается до графини, то, видя около нея японца, онъ такъ насмшливо и презрительно улыбался, скаля свои жемчужные зубы, что всякій другой, помимо виконта Фунтагамы, завелъ бы ссору. Благоразумный японецъ зналъ, во-первыхъ, что графъ чуть не бреттёръ, а, во-вторыхъ, что афишируемая къ нему благосклонность красавицы — собственно комедія.

Посл свадьбы барона Герцдиха и отъзда молодыхъ въ свадебное путешествіе, Загурскій вдругъ явился къ графин со словами:

— Voyons, ma bonne, assez bouder.

Примиреніе состоялось тотчасъ же.

Чрезъ три дня графъ уже просилъ Кору помочь ему. Обстоятельства были такъ круты, были такіе срочные платежи, что все грозило скандаломъ. Былъ даже крайне щекотливый долгъ въ джокей-клуб. Проиграно и не уплачено пари въ пустую сумму — десять тысячъ франковъ. Но у графини окончательно денегъ не было… Они принялись вмст совщаться — какъ быть.

Однажды, черезъ недлю, графъ явился сіяющій, говоря, что досталъ денегъ, но не сказалъ, откуда, и вмст съ тмъ онъ объявилъ графин, что детъ на два мсяца въ Россію по своимъ дламъ. Она, конечно, тотчасъ же поручила ему заняться ея длами, вызвать ея управляющаго въ Петербургъ, выяснить съ нимъ положеніе длъ и принять какія нужно будетъ мры.

Чрезъ три недли, изъ письма Загурскаго, она узнала, что все обстоитъ благополучно, но надо кое-что сдлать, и для этого необходима довренность… И полная… Справивъ документъ въ консульств, графиня выслала его.

Чрезъ мсяцъ графъ былъ въ Париж, привезъ ей двадцать тысячъ франковъ и объяснилъ, что вс ея дла устроилъ, но пришлось продать ея большое имніе въ Рязани. Графиня ахнула и испугалась, но Загурскій объяснилъ, что другого исхода, чтобы распутаться, не было. И она по невол примирилась съ фактомъ.

Однако, прошла недля съ прізда графа изъ Россіи, какъ по поводу пустой ссоры изъ ревности Зкгурскій пересталъ у нея бывать, а затмъ объяснилъ рзко, что она ему надола до послдней степени.

— Vous m'^etes devenue insipide. Une vraie pluie d'automne.

И между Корой и графомъ произошла уже не бурная сцена, не рзкая ссора со словами, которыя не забываются, и которыя тоже не вырубишь топоромъ, а произошло настоящее сраженіе. Но посл этого графиня какъ бы обезумла. Любовникъ бросилъ ее, предварительно насмявшись надъ нею, грубо, тривіально и ядовито. Разумется, не обманутая любовь, а одно негодованіе волновало ее, уязвленное самолюбіе, униженіе. Послдняя сцена была настолько невроятна, что Кора въ продолженіе нсколькихъ дней не могла въ себя придти. Она, казалось, не врила теперь тому, что тогда видла и слышала отъ него, а затмъ вспоминала.

До сихъ поръ ясно видла она и даже однажды ей пригрезилось во сн, какъ онъ смется, добродушно, но оскорбительно глядя ей въ глаза, и какъ при этомъ блестятъ его жемчужные зубы подъ завитыми усами! Она постоянно и ясно слышала нкоторыя сказанныя имъ слова и фразы, какъ если бы они дйствительно продолжали звучать около нея.

— Mille е tre!? Совершенно врно! Вы, графиня, въ числ даже не десятковъ, а сотенъ… И свтскихъ женщинъ, и продажныхъ, и маркизъ, и горничныхъ. Почему же вы думаете, что, разставшись и разойдясь сотни разъ, я долженъ теперь обречь мое существованіе на то, чтобы до восьмидесяти лтъ обожать васъ? За что? Что вы? Фениксъ? Такими, какъ вы — полны бульвары и кафе. Когда-то я говорилъ вамъ, что я васъ люблю. Я не лгалъ. Теперь принято называть «это» — любовью… Наконецъ, я помню, когда и кккъ мы сошлись… Мн тогда была нужна свтская женщина и русская… Pour faire enrager извстную вамъ Діану д'Альбре… Я искалъ… Вы мн попали подъ руку… Et ma foi!.. Мн было все равно… Faute de mieux, я сталъ за вами ухаживать, мы сошлись. И вскор же я разозлилъ Діану, стало быть, достигъ цли, благодаря вамъ. Любить же? Я не знаю, могу ли, нтъ ли. Можетъ быть я и встрчу женщину, которую полюблю, на которой женюсь… Но… Но это будетъ не то, что вы, графиня. На такихъ женщинахъ, какъ вы, не женятся… on же sert de vous autres! Эти слова, послднія, сказанныя съ громкимъ смхомъ, звучали ненрерывно въ ея ушахъ, преслдовали ее.

И когда же все это случилось? Тогда именно, въ т самые дни, когда она, окончательно запутавшись изъ-за него въ своихъ длахъ, казалось, была наканун полнаго разоренія.

Вскор же посл этого дико-грубаго разрыва явился эпилогъ…