Экзотики

— Самое простое! Но только, князь, надо меня послушаться буквально!

— Все, что прикажете! Все на свт! На край свта пшкомъ пойду!

— Это слишкомъ далеко и долго, князь, — разсмялась баронесса. — Все это будетъ гораздо проще и скорй. Ступайте домой и напишите Любови Борисовн письмо буквально такого содержанія. Скажите ей, что вы ее любите глубоко и давно, что доказали это тмъ, что нсколько разъ сватались; скажите, что вы догадались теперь, насколько ей трудно ршиться идти за васъ замужъ, такъ какъ она предпочитаетъ быть нищей скоре, чмъ вашей женой. Поэтому вы не хотите насиловать ея сердце и берете назадъ свое предложеніе. Но вы просите ее доказать, что она иметъ къ вамъ хотя бы дружбу и просите позволить вамъ, постороннему и чужому ей человку, дать доказательство вашей дружбы. Просите позволить внести т пятьсотъ тысячъ франковъ, которые необходимы для спасенія ея состоянія, съ тмъ, что если дла поправятся, она или ея дядя возвратятъ вамъ эти деньги. Если же он пропадутъ, то принять это, какъ подарокъ отъ человка, который ее давно глубоко любитъ.

Князь сидлъ передъ баронессой, глядя ей въ лицо, не сморгнувъ и бровью не двинувъ, какъ истуканъ, и наконецъ выговорилъ нершительно и страннымъ голосомъ:

— Извольте…

— Неужели вы боитесь, князь, что я подвожу васъ, что вы предложите Любовь-Борисовн этотъ подарокъ, и она его приметъ. И больше ничего?! Въ такомъ случа, если я обманываю васъ и поступаю неблаговидно, то кто же мшаетъ вамъ черезъ два-три дня отказаться отъ вашего предложенія? Это будетъ такъ же неблаговидно, какъ и мой теперешній поступокъ.

— Нтъ, баронесса, я понялъ! Я понялъ! — воскликнулъ князь съ радостнымъ лицомъ. — Сейчасъ же бгу къ себ и пишу Любови Борисовн огромное письмо. Да наконецъ, по правд сказать, честное слово, если бы даже это такъ все и приключилось, то я готовъ для нея на такое пожертвованіе. Это будетъ какая-нибудь треть или четверть моего состоянія. Что за важность! Пожить года четыре-пять поскромне — и я доходами почти верну все это. Такъ, такъ! Благодарю васъ! Вы — умнйшая женщина, добрйшая женщина!

Соколинскій схватилъ руки баронессы и снова началъ ихъ цловать.

Черезъ нсколько минутъ Соколинскій вышелъ изъ виллы и не шелъ, а почти бжалъ въ себ въ гостинницу. Черезъ четверть часа онъ уже сидлъ за письменнымъ столомъ и писалъ. Онъ думалъ, что письмо выйдетъ на двухъ большихъ страницахъ, но скоро онъ былъ уже на четвертой страниц, а всего еще не высказалъ.

Наконецъ, часа черезъ полтора, тяжеловсное письмо въ большомъ конверт было принесено и передано горничной Эми. Горничная вошла въ спальню въ барышн и, видя, что она крпко заснула, отправилась въ баронесс за совтомъ, что длать. Баронесса, улыбаясь, взяла письмо, покачала его на рук и, улыбаясь, подумала:

«Да, тяжеловсное! Листа два, страницъ восемь… Наврное, Цицеронъ позавидовалъ бы»…

— Вотъ что, моя милая, если m-lle Скритицына проснется, то передайте ей письмо; если же не проснется, оставьте ее спать до утра.

Но Эми, измучившись, спала крпко, проснулась, увидла на часахъ третій часъ ночи и, тяжело вздохнувъ, ршила не звонить горничную. Часовъ въ десять утра она проснулась, и горничная подала ей письмо.

Дочитавъ письмо до половины, Эми перебжала къ окну, растворила его и продолжала читать. Лицо ея оживилось. Прочтя, она снова перечла, а затмъ долго просидла у окна, не двигаясь, но спокойная и будто грустно-довольная.

Очнувшись, она спросила, поднялась ли баронесса, и на утвердительный отвтъ приказала просить ее въ себ. Наскоро причесавшись и накинувъ пеньюаръ, Эми съ письмомъ въ рукахъ стала ждать баронессу. Наконецъ, когда эта съ умышленно-сумрачнымъ лицомъ вошла въ спальню, Эми двинулась въ ней и произнесла:

— Баронесса, я выхожу замужъ за Соколинскаго. Я согласна! И безъ всякаго горькаго чувства на сердц.

— Что вы? — яко бы удивилась баронесса.

Эми поцловала ее и передала ей письмо князя. Баронесса прочла его въ свой чередъ и выговорила:

— Да, Эми. Я поступила бы такъ же. Un brave homme.

Въ эту самую минуту въ спальню вошла горничная и подала Эми карточку. Она взяла — и ахнула.

— Адріанъ Николаевичъ! — вскрикнула она. — Рудокоповъ. Вотъ кстати… Но что скажетъ онъ? Я даже боюсь теперь.

Чрезъ нсколько минутъ Эми уже сидла въ гостиной съ другомъ-докторомъ и передавала ему все…

Узнавъ о катастроф, онъ вскрикнулъ:- Мерзавецъ! — и прибавилъ:- Простите. Сорвалось. Но хоть годъ сиди, думай — другого имени не придумаешь.

Узнавъ о ршеніи Эми, онъ сталъ сумраченъ и спросилъ:

— И не боитесь?

— Нтъ, Адріанъ Николаевичъ, не боюсь. Прочтите вотъ.

Рудокоповъ прочелъ письмо Соколинскаго, просіялъ и выговорилъ:

— И я не боюсь! Съ Богомъ! Выходите за этакаго…

И на вилл въ этотъ день началась сумятица. Вс были веселы и счастливы. Князь Соколинскій смотрлъ какъ безумный отъ восторга.