Экзотики

Наконецъ, однажды вечеромъ около восьми часовъ Бэтси влетла въ ней, объявляя, что, со словъ пріятеля-лакея, графъ ожидаетъ визита таинственной дамы. Въ этихъ случаяхъ онъ остается дома, велитъ подавать th'e complet avec th'ei`ere anglaise, и посылаетъ за конфектами.

Графиня перешла въ свою спальню и, не зажигая свчей, сла въ кресло около дверей къ Загурскому. Онъ ходилъ по своей гостиной изъ угла въ уголъ и насвистывалъ что-то знакомое ей. Наконецъ, онъ вымолвилъ громко:

— Enfin…

Отвтъ и голосъ женщины отозвался ударомъ, въ голов Коры. Это была баронесса Герцлихъ. Но что это значитъ?

Разговоръ, начавшійся между ними, сказалъ ей все… Сразу.

Около часа просидла она, прислушиваясь. Затмъ вдругъ поднялась, нетвердой походкой двинулась изъ спальни и, позвавъ слабымъ голосомъ камеристку, попросила воды… Не этого ожидала она! И этому никогда не поврила бы, если бы не собственный слухъ…

Бэтси бросилась со стаканомъ къ ней и, видя мертво-блдное лицо барыни, стала ее уговаривать быть спокойне, хладнокровне. Кора задыхалась… Ей казалось, что невидимая рука схватила ее за горло и давитъ, душитъ. Она взяла шляпку и зонтикъ и, медленно выйдя изъ нумера, спустилась по лстниц. Чистый воздухъ и движеніе были ей необходимы.

Выйдя на террасу, она оглянулась.

Здсь было человкъ десять изъ живущихъ въ отел. Одни сидли за накрытыми столиками съ чаемъ, другіе играли въ карты, остальные бродили по дорожкамъ. Графиня сошла по ступенькамъ въ садъ. Ей хотлось тоже походить и даже выйти на улицу, но нравственное потрясеніе привело къ тому, что она чувствовала во всемъ тл сильную слабость.

И она опустилась, невольно на садовую скамейку близъ самыхъ дверей, гд сновала взадъ и впередъ прислуга, но, глядя на все, ничего не видла. Въ ушахъ ея звенли «ихъ» голоса. Также и его ласковый голосъ съ тми же нжными словами, которыя она знала наизусть, слышавъ тысячи разъ… Ея голосъ былъ тмъ самымъ, который знала и тотчасъ же узнала Кора. Онъ вскор сталъ инымъ. Никогда при ней баронесса не говорила ни съ кмъ такимъ голосомъ.

Сейчасъ только поняла Кора, что это женщина не теперь, здсь, въ Баньер, полюбила этого человка, а давно, давно любитъ его. Она уже любила его, когда покровительствовала имъ обоимъ. И какая же это была роль?! А что съ ней было, когда онъ ухалъ драться съ Френчемъ? Какъ же она, Кора, не видла этого, не понимала, принимала ея чувство къ нему за дружбу? Какая наивность! Виновата ли эта женщина теперь, если давно любила его? А онъ? Какая возмутительная натура! Деньги и деньги… Стало быть, и она была для него только источникъ дохода! Когда источникъ изсякъ, онъ выжалъ послднее, самъ, обманомъ, почти воровствомъ… И бросилъ! О прямо отправился обворовывать другую, которую всегда звалъ свысока и покровительственно: «Cette pauvre baronne», какъ бы желая сказать: «Эта милая старушенція»!

И Кора, совершенно поглощенная этими мыслями, безсознательно глядла въ ярко освщенныя двери, настежь открытыя на террасу, гд все сновалъ народъ и обитатели отеля, и гости, и прислуга. Она машинально встрчала всхъ глазами и провожала, продолжая перебирать мысленно все одно и то же, свое недавнее прошлое, тсно связанное съ образомъ недостойнаго человка, и ныншнее свое разочарованіе въ немъ.

И вдругъ она увидла даму, всю въ черномъ, въ длинной, круглой пелерин скрывавшей всю фигуру, въ густой блой вуали на маленькой шляпк…

Дама быстрой походкой вышла изъ дверей, перешла террасу, спустившись, поровнялась съ ней, проходя въ двухъ шагахъ отъ скамейки. И вдругъ при вид Коры она вздрогнула и какъ бы откачнулась въ сторону, будто отстраняясь отъ нея. Это внезапное движеніе было едва уловимо, но графиня замтила его. И только въ этотъ мигъ догадалась она и вскрикнула:

— Это — она!..

Кора не могла видть и узнать тщательно укутанную женщину, а просто почувствовала, что это — баронесса…

Она порывисто, но безсознательно вскочила со скамейки, бросилась въ ней, заступила ей дорогу и хотла крикнуть: — «Arr^etez»!

Но голосъ пропалъ, горло сжало судорогой, языкъ не повиновался. Она взмахнула зонтикомъ, чтобы ударить ту по голов, но та заслонилась и ударъ пришелся по поднятой рук. Графиня снова сильне взмахнула. Хрупкая ручка перелетла пополамъ, зонтикъ упалъ на дорожку, и въ рукахъ ея остался конецъ. Баронесса, уже вскрикнувъ, пятилась и озиралась. Кора, наступая, крикнула что-то безсвязное и взмахнула обими руками, какъ бы собираясь сорвать съ нея вуаль. Но сильная рука схватила ее сзади.

— Voyons, mesdames! Voyons! — крикнулъ голосъ.

И она увидла себя уже окруженной кучкой незнакомыхъ людей, заслонявшихъ отъ нея баронессу.

— C'est la baronne Herzlich, qui sort de chez son amant! — вскрикнула она. И будто разбуженная собственнымъ голосомъ, она опомнилась и остолбенла.

Она не знала, что сейчасъ произошло. Кто-то повелъ ее подъ-руку. Она, вся дрожащая, повиновалась, но ноги все слабли. Спазмъ въ горл душилъ.

Чрезъ нсколько мгновеній графиня истерически рыдала на той же скамейк, гд сидла передъ тмъ, а человкъ двадцать, окружая ее, толковали, совтовали и кто-то несъ стаканъ воды.