Элеонора Дузе

ным некоторым истинным артистам,—она умеет добиться наиболь¬

шего впечатления самыми простыми средствамиГ..» *.

Глубокое и оригинальное истолкование самой сокровенной сущно¬

сти Элеоноры Дузе-актрисы дал в своей работе «Теория и игра дуэн-

де» Гарсиа Лорка84. Впрочем, это толкование может быть отнесено к

актеру вообще.

«...Бес —это сила, но не деятельность, борьба, по не мысль. От

одного старого гитариста я слышал: «Не из горла выходит бес, он под¬

нимается изнутри, от самых твоих подошв». Иначе говоря, все дело

не в способностях, по в подлинпо живом стиле, в крови, то есть в

древней культуре, в творческом акте. ...Эта... сила... есть дух земли...

...Бес способен появиться в любом искусстве, но самое широкое

поле для пего, и это естественно, в танце, в музыке и в устной поэ¬

зии, потому что в этих искусствах необходимо присутствие живого

человека, исполнителя,— ведь их формы постоянно рождаются и уми¬

рают, контуры оживают только в настоящем мгновении.

Часто бес музыканта переходит к исполнителю, но порой, когда

композитор или поэт лишены беса, тогда бес исполнителя — что очень

интересно — создает новое чудо в искусстве, только внешне похожее

на первоначальную форму. Так было с Элеонорой Дузе; одержимая

бесом, она искала бездарные пьесы, чтобы добиться в них триумфа

благодаря собственным силам...

...Бес... он приносит запах детской слюны, скошенной травы, сту¬

денистой медузы и непрестанно возвещает о крещении только что

созданных творений».

Отмечая оригинальность Дузе, «такой хрупкой, такой воздуш¬

ной... и обладающей такой силой воли на пути непрестанного самосо¬

вершенствования», Ярро подчеркивает ее главные достоинства.

«По-видимому, из всего, что замечаешь в ней, самым своеобраз¬

ным является жест. В некоторых сценах, особенно в эмоциональных,

почти каждое слово сопровождается у нее жестом. Я бы сказал, что

ее длинные руки — это крылья ее разума, которые служат ей, чтобы

доносить до каждого зрителя смысл того, что она говорит...» *.

«В игре почти всех наших актеров и актрис наблюдается опреде¬

ленная трафаретность, однообразие. Они говорят одним тоном всё и

прибегают часто к паузам, совершенно необъяснимым для зрителя.

Это зависит, пожалуй, от того, что и актеры и актрисы не знают сво¬

их ролей. Они не могут быть естественными, просто говорить на сце¬

не, потому что ждут подсказки суфлера. Возможно, это — главная

причина, благодаря которой с некоторых пор зрители так отчаянно

скучают в драматических театрах. У нас нет никого, кто мог бы при¬

дать нужный колорит диалогу, ибо это возможно только тогда, когда

знаешь то, что надо сказать. Дузе и в этом смысле революционизиро¬

вала исполнительское искусство. Она всегда знала роль.

Вот на каких простых вещах основывается ее оригинальность. Как

актриса она обладает редкой силой чувства, громадным артистиче¬

ским умением, работает над ролью с бесконечным терпением. Многие

считают, что такая работа не нужна, однако истинные знатоки сцепы

придерживаются обратного взгляда. Дузе не только сама говорит на

сцене естественным голосом, с подкупающей простотой, с редким чув¬

ством меры, но, по-видимому, хочет научить этому искусству и дру¬

гих, создать школу» .

Похвалы, которыми итальянская театральная критика осыпала

Элеонору Дузе, дополняет и Йорик: «Синьора Дузе играет в полном

смысле слова по-своему. Манера ее игры совершенно индивидуальна,

оригинальна, кажется порой небрежной, а между тем она продуманна.

Кажется напряженной, а она органична, она не удивляет и не сража¬

ет вас «сильными средствами», но соблазняет, очаровывает, привлека¬

ет каким-то ароматом правды, неотразимым обаянием непосредствен¬

ности, трепетом страсти, которая клокочет, переливается через край

и захлестывает всех сидящих в зале».

14 мая 1884 года после спектакля «Дама с камелиями», который

шел в бенефис Дузе в миланском театре «Каркано», она познакоми¬

лась с Арриго Бойто85. В следующий раз они встретились в 1887 го¬

ду, и с этого времеии между ними возникла дружба, определившая

крутой поворот в духовной жизни Элеоноры.

Арриго Бойто, поэт и композитор, один из самых славных пред¬

ставителей итальянского романтизма, был человеком глубочайшей

культуры. Стремление к совершенству было смыслом его жизни, и

этим была продиктована его постоянная непреклонная взыскатель¬

ность к себе л к своему творчеству. По словам его биографа Пьеро

Нарди, «его горькие блуждания в своем творчестве да и в самом себе

длились всю жизнь и не привели его к пристани». Как поэт он воспри¬

нимал реальность с точки зрения, так сказать, космической. Жизнь

представлялась ему трагической борьбой, в которой силы разруше¬

ния и злое начало всегда берут верх над добром. Его мысли соответ¬

ствовали тому сложному сценическому миру, который Дузе посте¬

пенно создавала.

По мнению Бойто, служение искусству как наивысшее проявле¬

ние духовной жизни является основной миссией человека, и он искрен¬

не и великодушно предлагал свою помощь и сотрудничество всем, кто

их искал, будь то Джакоза, Верди или Дузе. Вероятно, без помощи и

поддержки Бойто не был бы сочинен «Фальстаф» и даже, возможно,