Эльфийский бык 3

В битвах утрачивали вещи куда более значительные, чем половина чьего-то сердца.

— Их решено было спрятать… — этот голос раздался сбоку и Калегорм обернулся. Странно смотреть на своего предка. Словно в зеркало… или на брата? Хотя не следует себе льстит. Сейчас скорее Калегорм был отражением и не самого лучшего качества. Мальбрик чуть склонил голову.

Кожа у него… смуглая, что ли?

Или это просто тьма и на зрение влияет? Перед глазами всё плывёт, и разглядеть не получается.

— Вёльва сказала слово. Две души связались воедино. А с ними сплелись свет и тьма… но лишь когда тьма обретет целостность, души смогут уйти.

Красиво.

Пожалуй. И достойно песни.

А ещё страшно, потому что есть ли что-то за гранью или нет, Калегорм не знал. Здесь же у этих двоих всего-то и было — пара дней. И пара мгновений на границе с вечностью. Это… много?

Мало?

Оказалось, что достаточно.

— Что произошло потом?

— Владыка потребовал от своего сына вернуться. Но тот не захотел. Это странное место, тот, с кем я связан узами крови. Здесь смерть и жизнь переплелись столь тесно, что эхо их звучит в каждом сердце, пробуждая… у кого что. У Белеагара это была любовь. К прекрасной деве… в её крови звучала музыка мира, а душа сияла светом. Но этого оказалось мало. От Белеагара потребовали отречься. Оставить. Забыть. А он отказался. Он предпочёл стать изгнанником.

— И вы…

— У каждого из нас была своя причина…

Он кивнул в сторону девушек, что собрались стайкой, явно обсуждая что-то своё, очень важное, связанное с руками Анастасии, телефоном Марии Вельяминовой и её джинсами.

— Вы ушли.

— Ушли.

— И погибли? — уточнил Волотов.

— Не совсем верно. Тьма… её оказалось очень много. Она отравила весь мир, и его пришлось чистить. Собственно, этим Белеагар и занимался, а потом и мы с ним… долго. Пришлось создать особую систему, принести часть Предвечного леса… до того, как путь в Предвечный лес для нас закрыли.

— Погодите, — на траву присел Ива-эн. — А как же вдовий сын? Если по легенде, то Чёрного хана сразил вдовий сын, а потом принял на себя смерное проклятье и вобрал силу тьмы. Его ещё берегиня полюбила… или это… далеко от правды?

— Рядом, — Мальбрик поглядел с улыбкой. — Мать Белеагара ушла за грань безвестности задолго до той битвы. Так что его можно назвать вдовьим… вдовичиным? Сыном вдовца. А жилах девы, что отдала ему своё сердце, текла кровь Древнейших.

— Берегиня…

— Именно.

— И… хочешь сказать… что Пресветлый лес не устроила Берегиня⁈ — Калегорм не поверил ушам своим. Нет, он, конечно, имел некоторое представлениях о нравах прошлых, но вот чтобы настолько…

— Она была человеком.

— И берегиней…

— Тогда всем казалось, что она была всего-навсего человеком.

— В общем, как всегда напутали, — Береслав Волотов плюхнулся на траву. — Вдовий сын оказался эльфом и сыном вдовца. Берегиня — девицей… а палицу держала вообще дитя тьмы, которую папа хотел принести в жертву. Нет… в целом же более-менее верно. Для легенды-то, которой тысяча лет, почти даже удивительная точность… хотя… погоди. Если Святогор умер, то от кого пошли Волотовы?

— Святогор был старшим в роду. Но когда его не стало, старшим стал Святовит. А он нарёк своего старшего сына Святогором…

— И снова всё запуталось. Выходит, что не прямой предок, но… хотя… всё одно предок, — Волотов мотнул головой. — А с купелью что?

— У Белеагара были дочь и сын. Дочь взяла кровь матери… она хранила землю, но сменила имя. А сын положил начало роду Вельяминовых. И жили они…

— В любви и согласии.

— Скорее в окружении тьмы и тварей, и безумия, которое не уходило. Тогда Белеагар и придумал собрать тьму в одно место. Земля бы освободилась, а собранная тьма притянула бы вторую половину сердца. Она обрела бы цельность.

И покинула мир.

— Но как понимаю, — Волотов постучал по клинку. — Всё пошло немного не по плану? А купель… на кой она нужна-то?

— Я не совсем разбираюсь в артефакторике, — произнёс Мальбрик и потёр руку. — Чешется-то как… будто на солнце пересидел. Насколько я понял, площадь заражённых земель была очень большой, поэтому Белеагар сделал несколько узловых точек, которые собирали тьму, затем передавали их дальше. Но когда есть много разноуровневых потоков, то они начинают мешать друг другу и структура теряет устойчивость. Изначально кристалл сохранял первичный узор и уравновешивал эти потоки, сплетая их в единое целое, а потом направляла дальше.

— А человек в ней…

— Память силы служила ключом, который запускал процесс… и думаю, что не только в этом… в детях Белеагара наша сила соединилась с той, что хранила эту землю. Купель не вредила, нет… она брала малость, но возвращала больше, продлевая годы.

— Только со временем превращала людей в хрусталь, — сказал Иван.

— Так не должно было быть, — серьёзно ответил Мальбрик. — Белеагар никогда не навредил бы своим детям… Возможно, он просто чего-то не учёл. Но это уже не важно.

— Почему?

— Тьма ушла. Почти…

— А вы остались.

— Не уверен, что надолго.

— Как так вышло? Как вы оказались там? — задал вопрос Калегорм, уже понимая, что время уходит, то, которое было отведено на отдых. — Что произошло?