Эмма

Когда все уселись передохнуть, Эмма почувствовала перемену к лучшему. Фрэнк Черчилл, к которому вернулись веселость и разговорчивость, избрал ее своим главным объектом для всевозможных знаков внимания. Казалось, у него не было иной заботы, кроме как развлекать мисс Вудхаус и доставлять ей удовольствие. Радуясь этой перемене и не возражая против некоторой доли лести, Эмма тоже оживилась, повеселела и стала держаться непринужденнее. Как и в первую, наиболее волнующую пору их знакомства, она с большим дружелюбием поощряла его галантность, и хоть теперь в ее собственных глазах это поощрение ничего не значило, сторонние наблюдатели наверняка заподозрили между молодыми людьми то, что уместнее всего назвать словом «флирт». «Мистер Фрэнк Черчилл и мисс Вудхаус флиртовали друг с другом без устали» — так, вероятно, собирались написать две наблюдавшие за ними дамы: одна — в «Кленовую рощу», другая — в Ирландию. На деле внешняя веселость и кажущееся легкомыслие Эммы не были следствием подлинного счастья. Смеялась она от разочарования, а комплименты Фрэнка Черчилла больше не волновали ее сердце, хотя и доставляли ей удовольствие независимо от того, казались ли проявлением дружбы, восхищения или просто игривого расположения духа. Она по-прежнему прочила его в женихи Харриет.

— Я очень вам обязан, — признался Фрэнк, — за то, что уговорили меня ехать сюда с вами! Если бы не вы, я возвратился бы домой и лишил себя всего этого веселья.

— Да, вчера вы были очень сердиты — уж не знаю отчего. Оттого разве, что лучшую клубнику съели до вашего приезда? Ну а я была с вами добрее, чем вы заслуживали. Мне стало вас жаль. Вы словно бы сами просили, чтобы вас уговорили остаться и ехать с нами.

— Не говорите, будто я сердился. Я просто устал. Жара лишила меня сил.

— Сегодняшний день жарче вчерашнего.

— Только не для меня. Я чувствую себя превосходно.

— Это потому, что ваш нрав обуздан.

— Да, и обуздали его вы.

— Ваши слова мне льстят, но я имела в виду иное. Вчера вы в некотором смысле перешли границы, не владели собой, а сегодня снова взяли себя в руки. Быть с вами рядом всегда я не могу, а потому предпочитаю надеяться, что ваш нрав подвластен не мне, а вам самому.

— Но я не могу собой управлять, если не имею побудительной причины. Даже когда вы не говорите со мной, именно вы отдаете мне приказания. Вы можете всегда быть рядом. Вы и есть всегда рядом.

— Если считать со вчерашнего дня, с трех часов пополудни. Мое постоянное влияние на вас не могло начаться раньше, иначе бы вы не приехали в столь дурном расположении духа.

— Со вчерашнего дня? Это вы так полагаете. Мне же казалось, что я впервые увидел вас в феврале.

— На ваши любезности решительно невозможно отвечать! Но, — Эмма понизила голос, — здесь говорим одни мы, и, по-моему, это уж слишком — нести вздор ради развлечения семерых молчаливых слушателей.

— Я не сказал ничего такого, чего следовало бы стыдиться, — возразил Фрэнк Черчилл с дерзкой веселостью. — Я встретил вас в феврале! Пусть все, кто здесь есть, меня слышат. Пусть мой возглас разнесется от Миклема до Доркинга. Я встретил вас в феврале! — Понизив голос, он прибавил: — Наши спутники совсем уснули. Как же нам их разбудить? Придумаем что-нибудь — хотя бы и вздор. Заставим их говорить. Леди и джентльмены! Мисс Вудхаус (которая председательствует везде, где бы ни была) приказала мне объявить ее волю: она желает знать, о чем думает каждый из вас.

На это требование одни ответили добродушно, другие просто рассмеялись, мисс Бейтс произнесла пространную речь. Миссис Элтон вскипела негодованием от мысли о председательстве мисс Вудхаус, а мистер Найтли спросил:

— Мисс Вудхаус в самом деле угодно знать, что думаем мы все?

— Ах нет же, нет! — рассмеялась Эмма так беззаботно, как только сумела. — Увольте! Сейчас я меньше всего хотела бы, чтобы на меня взвалили этакое бремя. Готова слушать что угодно — только не ваши умозаключения. Хотя есть среди вас кое-кто, — Эмма взглянула на мистера Уэстона и Харриет, — чьи мысли меня, пожалуй, не пугают.

— Такого, — с жаром произнесла миссис Элтон, — не позволила бы себе даже я, хотя, как патронесса этой прогулки… Нигде еще мне не доводилось видеть, чтобы девицы указывали замужним дамам…

Ее слова были адресованы главным образом мужу, и тот пробормотал в ответ:

— Вы правы, любовь моя, совершенно правы: неслыханно… но есть такие молодые леди, которые говорят все, что им вздумается. Примите это как шутку. Все сознают истинное ваше положение.