Эмма

Эмма встретила мистера Найтли встревоженная и опечаленная. Фрэнк Черчилл был в его глазах негодяем. Но вот она призналась, что никогда не любила Фрэнка, и молодой человек сразу сделался небезнадежен. Когда хозяйка Хартфилда и ее гость вдвоем возвращались в дом, она уже была его Эммой: ему отдала она и руку свою, и слово. Если б в эту минуту он мог думать о Фрэнке Черчилле, тот, вероятно, уже казался бы ему славным малым.

Глава 14

С какой печалью на сердце Эмма выходила из дому и с каким ликованием возвратилась! Отправляясь на прогулку, она надеялась лишь на некоторое облегчение своих страданий, теперь же упоенно трепетала от счастья, которое обещало сделаться еще полнее, когда трепет пройдет.

Они сели пить чай: прежней компанией за прежний столик. Как часто они и раньше сидели вот так, как часто она смотрела на кустарник за окном и любовалась заходящим солнцем, но никогда еще при этом не испытывала ничего подобного теперешнему радостному волнению. Ей с трудом удалось совладать собой настолько, чтобы быть заботливой хозяйкой и дочерью.

Бедный мистер Вудхаус даже не подозревал, что замышляет против него человек, которого он так радушно принял у себя в доме, искренне встревожившись, не простудился ли тот по дороге из Лондона. Если бы старый джентльмен мог заглянуть в сердце своего гостя, то перестал бы заботиться о его легких. Но мистер Вудхаус не предчувствовал грядущего зла и, не замечая ничего странного ни во взглядах, ни в поведении дочери и свойственника, преспокойно пересказал им все известия, услышанные от мистера Перри. Весьма довольный собой, хозяин дома не подозревал, какая новость может быть преподнесена ему в ответ.

Пока мистер Найтли оставался с ними, волнение Эммы не утихало, и лишь когда ушел, чувства ее немного успокоились. Платой за необычайный вечер была бессонная ночь, на протяжении которой Эмма размышляла о двух весьма серьезных предметах, напомнивших о том, что ее счастье все же не вполне безоблачно. Отец и Харриет — будучи наедине с собой, она не могла не ощущать тяжелого груза ответственности перед ними. Как сделать так, чтобы они пострадали сколь возможно меньше? Касательно папеньки решение было принято скоро. Покамест не зная, что скажет мистер Найтли, Эмма спросила совета у собственного сердца и приняла торжественное решение никогда не покидать отца. Одна лишь мысль о том, чтобы его оставить, исторгла у нее слезы раскаяния. Пока он жив, они с мистером Найтли не станут играть свадьбу, а лишь обручатся, и она льстила себя надеждой на то, что, не сопряженная с угрозой разлуки, их помолвка принесет отцу только радость.

Труднее оказалось решить, чем помочь Харриет: как избавить ее от ненужной боли; как хотя бы отчасти загладить свою вину перед ней; как не сделаться в ее глазах злейшим врагом. Ломая голову над этими огорчительными вопросами, Эмма во многом горько упрекала себя, о многом тяжко сожалела, пока в конце концов не решила по-прежнему избегать встреч с мисс Смит и сообщить ей то, что следовало, в письме. Лучше было бы на время отправить ее куда-нибудь из Хайбери, и у Эммы даже родился план: уговорить сестру пригласить Харриет к себе в Лондон, тем более что та всегда нравилась Изабелле, а несколько недель в столице пошли бы ей на пользу — улицы, магазины, игры с детьми… Казалось, не в ее натуре было отказываться от новизны и разнообразия. Если бы удалось осуществить этот замысел, Эмма показала бы себя доброй и внимательной подругой, и они бы временно расстались, отсрочив боль того момента, когда им всем придется вновь сойтись.

Рано поднявшись, Эмма написала своей несчастливой сопернице, после чего некоторое время оставалась так задумчива (почти даже печальна), что мистеру Найтли, явившемуся в Хартфилд к завтраку, пришлось ее ждать. Лишь улучив полчаса для того, чтобы пройти с ним по тому же кругу, что и вчера (в буквальном и духовном смысле), она смогла отчасти возвратить себе вчерашнюю радость.

После ухода мистера Найтли прошло немного времени (во всяком случае, не так много, чтобы у Эммы возникло хотя бы малейшее желание думать о ком-либо другом), когда ей доставили пакет из Рэндалса, довольно толстого. Она догадалась, о чем говорится в письме, и пожалела о том, что вынуждена его читать. Совершенно примирившись с Фрэнком Черчиллом, она не хотела никаких объяснений, предпочитая остаться наедине с собственными мыслями, но даже не чувствуя себя в состоянии вникнуть в суть написанного, она все же должна была это прочесть. В конверте, как и следовало ожидать, оказалось послание Фрэнка с сопроводительной запиской от миссис Уэстон: