Эмма

— И такая пора наступает всякий раз, когда он пожелает. Всякий раз, когда это обещает ему удовольствие.

— Несправедливо судить о поступках человека, не зная в точности всех его обстоятельств. Мы должны сперва побывать в Энскоме и узнать нрав миссис Черчилл — тогда только нам будет позволительно рассуждать о том, в чем волен, а в чем неволен ее племянник. Вероятно, временами он получает больше свободы, временами — меньше.

— Есть то, в чем мужчина волен во всякое время. Буде на то его желание, он всегда может исполнить свой долг. Ни искусства, ни ловкости для этого не требуется. Необходима только энергичная решимость. Фрэнк Черчилл обязан посетить отца и знает это, оттого и шлет в Рэндалс письма с обещаниями и оправданиями. Он поступил бы как должно, если бы хотел. Праведные чувства побудили бы его сказать миссис Черчилл просто и твердо: «Всем, что касается одних лишь удовольствий, я в любой миг пожертвую ради вашего удобства, но посетить отца я должен. Я раню его, ежели не заплачу ему этой дани уважения. Посему отправляюсь завтра же». Произнеси он такие слова безотлагательно и с решимостью, приличествующей мужчине, никто не воспрепятствовал бы его отъезду.

— В самом деле, — рассмеялась Эмма, — однако, вероятно, тетушка воспрепятствовала бы его возвращению. Слыхано ли, чтобы молодой человек так говорил со своей благодетельницей, от которой всецело зависит! Только вы, мистер Найтли, могли вообразить такое, ибо ничего не смыслите в жизни людей, чье положение противоположно вашему. Чтобы мистер Фрэнк Черчилл произнес такую речь перед дядей и теткой, которые его воспитали и от которых он должен унаследовать состояние? Да еще, пожалуй, громким голосом и стоя посреди зала? Неужто вы вправду находите такое возможным?

— Поверьте, Эмма: для здравомыслящего мужчины это не составит труда. Если он считает себя правым, то, заявив о своей правоте (конечно же, разумными словами и в подобающей манере), он возвысился бы и утвердил свои интересы в глазах тех, от кого зависим. Это принесло бы ему больше пользы, чем целое множество маневров и уловок. К теткиной любви прибавилось бы уважение. Черчиллы поняли бы, что могут на него положиться: если он верен долгу перед отцом, то и долг перед ними исполнит. Как и он, как и весь свет, они знают: он обязан посетить отца. Недостойным образом используя свою власть, чтобы отсрочить визит, они в глубине души отнюдь не восхваляют молодого человека за покорность их прихотям. Между тем должные поступки не могут не внушать уважения. Если бы Фрэнк Черчилл проявлял твердость и постоянство в верности долгу, его воля подчинила бы себе теткин умишко.

— Я склонна в этом усомниться. Вы очень уж любите подчинять себе чужие умишки, однако ежели умишко принадлежит богатой и влиятельной особе, то управиться с ним, полагаю, не легче, нежели с великим умом. Быть может, вы сами, мистер Найтли, окажись внезапно на месте мистера Фрэнка Черчилла, сумели бы сделать и сказать то, что советуете ему, и добились бы этим успеха. Вам его дядя и тетушка едва ли возразили бы. Однако от вас они и не ждут послушания. Ему же трудно будет мгновенно перейти от многолетней привычки повиноваться к совершенной независимости, отвергнув все притязания своих благодетелей. Вероятно, чувство долга развито в нем столь же сильно, как и в вас, однако в нынешних обстоятельствах он не имеет возможности действовать с ним сообразно.

— Значит, чувство все же слабовато. Будь это не так, оно побуждало бы его к соразмерным усилиям воли.

— Ох уж это различие в положении и привычках! Как жаль, что вы не хотите понять чувства добросердечного молодого человека, вынужденного противостоять тем, кого с детства привык почитать.

— Наш добросердечный молодой человек очень малодушен, ежели до сих пор ему не приходилось настаивать на своем праве поступить как должно, вопреки чужому желанию. В эту пору жизни ему надлежало бы уже привыкнуть к тому, чтобы всегда исполнять свой долг, отбросив расчетливую осторожность. Я мог бы понять страх в ребенке, но не в мужчине. Научившись разумно мыслить, он должен был поднять голову и стряхнуть с себя все недостойное, что ему навязывают. Должен был воспротивиться теткиной воле при первой же ее попытке подтолкнуть его к пренебрежению собственным отцом. Сделай он это сразу, теперь она и вовсе не стала бы ему препятствовать.

— Никогда нам с вами не сойтись во мнении о нем! — воскликнула Эмма. — Это, однако, не удивительно. Для того чтобы считать мистера Фрэнка Черчилла малодушным, я оснований не имею, даже напротив: уверена, что он не таков. Мистер Уэстон не слеп и в собственном сыне непременно разглядел бы неразумную слабость. Между тем, вероятно, этот молодой человек в самом деле гораздо более уступчив, покладист и мягок, чем подобает быть вашему идеалу мужского совершенства. Полагаю, это так. Однако, лишая его одних преимуществ, кротость нрава дает ему много других.