Читаем Эпоха нервозности. Германия от Бисмарка до Гитлера полностью

5. Даже Макс Вебер соглашался с Гельпахом и «был решительно уверен, что все эти вещи, которые Вы называете “жизнью нервов”, необходимо интегрировать в культурно-исторический контекст» (см.: Weber, Briefe, S. 26). Позже об этом писал Гельпах (см.: Hellpach, Kriegsneurasthenie, S. 204); Hellpach, Wirken, Bd. I, S. 339; Kollarits, S. 174 f.; Eulenburg, Berlinerin, S. 274 f.; Schleich, Schaltwerk, S. 254 f.; подобно: Schleich, Asklepios, S. 35 f.; «нервные дети по большей части одаренные» (см.: Oppenheim, Nervenleiden, S. 45).

6. Wittermann, S. 25, 45; Engelhardt, S. 9; Völgyesi, S. 16, 29 f. 17 f., 420. Невротики – это «эксперимент великого творца и новатора – природы», и даже «указатели тоски по сверхчеловеку»! (См.: Paneth, Nervöse, S. 172.) Вилькен, ссылаясь на Адлера (1927), подчеркивает «демоническую устремленность невротиков к сходству с богом»: нервозность как феномен бесконечного честолюбия! (См.: Wilken, S. 47.)

7. Simmel G. Die Großstädte und das Geistesleben // Simmel G. Brücke und Tür. Stuttgart, 1957. S. 227 f.

8. Lamprecht, Vergangenheit, Bd. II, S. 250 if., 262; Lamprecht, Kaiser, S. 15 f. Очень сходно описывает нервозность Фридель – как элемент более высокого человеческого развития и культурной утонченности, вообще как состояние творчества: «Весной вся природа несет в себе нечто неврастеническое» (см.: Friedell, S. 66).

9. Chickering, Lamprecht, S. 108 if.; Hellpach, Grundlinien, S. 80 if.; Hellpach, Wirken, Bd. I, 495 f.; Hellpach-Aufsätze, S. 71 if.; Laehr, Nervosität der Arbeiterschaft, S. 1 if., 17 f.

10. Dürkheim, S. 65 f.; Bourget P. Essais de psychologie contemporaine, Bd. II, 1885, S. 161 f.; Dehmel, S. 169, 179; Hesse, Kindheit, Bd. II, S. 428; Musil, Bd. I, S. 409.

11. LeRider, S. 51 f.; Bahr, S. 28; Bahr H. Die neue literar. Psychologie (1890) // Bahr H. Zur Überwindung des Naturalismus / von G. Wunberg (Hrsg.). Stuttgart, 1968. S. 60, 63; Wagner N. Geist, S. 35 if.; Worbs, S. 80 if.; Glaser, S. 93;

Hofmannsthal-Schnitzler, S. 219; March, S. 241 ff.; Hellpach, Nervosität und Kunstgenuß, S. 102 ff; Hesse, Kindheit, Bd. II, S. 43; о Ниссене см.: Rathenau – Harden, S. 425; Fontane-Briefe, Bd. I, S. 589 f., Bd. IV, S. 369. Флобер писал в 1847 году, что его «нервы» «нужно учитывать, они звенящие и вибрирующие. Может быть, я всего лишь скрипка!» (См.: Flauber G. Briefe. Zürich, 1977. S. 94.) Как видно по Рихарду Вагнеру, в тот же период времени еще ненаэлектризованные нервы лучше подходили для того, чтобы воспринимать их как поэтический орган. Однако в 1853 году тот же Флобер писал (Ibid., S. 234): «Не будем доверять тому жару, что именуется вдохновением и часто содержит в себе больше нервного возбуждения, чем мышечной силы». Нервы против мускулов! О противоречивом и неровном отношении Томаса Манна к «нервозному веку» см.: Radkau, Neugier.

12. R. Wagner an August Röckel, 25/26.1.1854; Wagner R. Die Kunst und die Revolution / von T. Kneif (Hrsg.). München, 1975. S. 68; Tappert W. (Hrsg.). Wörterbuch der Unhöflichkeit: R. Wagner im Spiegel der Kritik. München, 1967. S. 63 ff, 79 f.; Nietzsche F. Der Fall Wagner / von D. Borchmeyer (Hrsg.). Frankfurt/M., 1983. S. 104; «все больше нервов на месте плоти» (см.: Ibid. S. 124). Oehler R. Nietzsche-Register. Stuttgart, 1943. S. 338. Haller, Eulenburg, S. 21; Cleaves, S. 199 fl; Nordau, Bd. I, S. 267; Eulenburg A. Über Neurasthenie der Tonkünstler // Nord und Süd, 33/1909. S. 131–139; Jentsch, Binswanger, Pathologie, S. 56; Brauns, S. 73; Gerhardt, Adam, F. v. Bodelschwingh, Bd. II, S. 72, 105 fl

13. Nervenkrank! S. 9; Spiegel Jg., 1995, Nr. 25, S. 180.

14. Isaacs, Bd. I, S. 46 fl, 54, 195 ff; о любви к пустоте см.: Friedeil, S. 1465 fl; Laquer В., S. 19; Mommsen, S. 282; Harden, Prozeß Eulenburg // ZU 64/1908, S. 128.

15. Lepenies, S. 200 ff.

16. AW, Max T. (1903).

17. Krafft-Ebing, Nerven, S. 3 fl; Krafft-Ebing, Nervosität, S. 50.

18. Wagner an Liszt, 30.1.1852; Mann Th., Tagebücher, 17.11.1919.

19. Bethmann Hollweg, S. 95; Wehler, Gesellschaftsgesch., Bd. Ill, S. 902, 952, 960; Fontane-Briefe, Bd. IV, S. 795; подобно: 371; Fley, S. 47, Röhl, Sombart, S. 7; Kehr, S. 153; Rosenberg H., Große Depression, S. 56, 218; о Халльгартере см.: Radkau J. Der Historiker, die Erinnerung und das Exil // Exilforschung. Ein Internationales Jahrbuch. 1984. Bd. 2. S. 90 ff.

20. Claß, Strom, S. 93.

Перейти на страницу:

Все книги серии Исследования культуры

Культурные ценности
Культурные ценности

Культурные ценности представляют собой особый объект правового регулирования в силу своей двойственной природы: с одной стороны – это уникальные и незаменимые произведения искусства, с другой – это привлекательный объект инвестирования. Двойственная природа культурных ценностей порождает ряд теоретических и практических вопросов, рассмотренных и проанализированных в настоящей монографии: вопрос правового регулирования и нормативного закрепления культурных ценностей в системе права; проблема соотношения публичных и частных интересов участников международного оборота культурных ценностей; проблемы формирования и заключения типовых контрактов в отношении культурных ценностей; вопрос выбора оптимального способа разрешения споров в сфере международного оборота культурных ценностей.Рекомендуется практикующим юристам, студентам юридических факультетов, бизнесменам, а также частным инвесторам, интересующимся особенностями инвестирования на арт-рынке.

Василиса Олеговна Нешатаева

Юриспруденция
Коллективная чувственность
Коллективная чувственность

Эта книга посвящена антропологическому анализу феномена русского левого авангарда, представленного прежде всего произведениями конструктивистов, производственников и фактографов, сосредоточившихся в 1920-х годах вокруг журналов «ЛЕФ» и «Новый ЛЕФ» и таких институтов, как ИНХУК, ВХУТЕМАС и ГАХН. Левый авангард понимается нами как саморефлектирующая социально-антропологическая практика, нимало не теряющая в своих художественных достоинствах из-за сознательного обращения своих протагонистов к решению политических и бытовых проблем народа, получившего в начале прошлого века возможность социального освобождения. Мы обращаемся с соответствующими интердисциплинарными инструментами анализа к таким разным фигурам, как Андрей Белый и Андрей Платонов, Николай Евреинов и Дзига Вертов, Густав Шпет, Борис Арватов и др. Объединяет столь различных авторов открытие в их произведениях особого слоя чувственности и альтернативной буржуазно-индивидуалистической структуры бессознательного, которые описываются нами провокативным понятием «коллективная чувственность». Коллективность означает здесь не внешнюю социальную организацию, а имманентный строй образов соответствующих художественных произведений-вещей, позволяющий им одновременно выступать полезными и целесообразными, удобными и эстетически безупречными.Книга адресована широкому кругу гуманитариев – специалистам по философии литературы и искусства, компаративистам, художникам.

Игорь Михайлович Чубаров

Культурология
Постыдное удовольствие
Постыдное удовольствие

До недавнего времени считалось, что интеллектуалы не любят, не могут или не должны любить массовую культуру. Те же, кто ее почему-то любят, считают это постыдным удовольствием. Однако последние 20 лет интеллектуалы на Западе стали осмыслять популярную культуру, обнаруживая в ней философскую глубину или же скрытую или явную пропаганду. Отмечая, что удовольствие от потребления массовой культуры и главным образом ее основной формы – кинематографа – не является постыдным, автор, совмещая киноведение с философским и социально-политическим анализом, показывает, как политическая философия может сегодня работать с массовой культурой. Где это возможно, опираясь на методологию философов – марксистов Славоя Жижека и Фредрика Джеймисона, автор политико-философски прочитывает современный американский кинематограф и некоторые мультсериалы. На конкретных примерах автор выясняет, как работают идеологии в большом голливудском кино: радикализм, консерватизм, патриотизм, либерализм и феминизм. Также в книге на примерах американского кинематографа прослеживается переход от эпохи модерна к постмодерну и отмечается, каким образом в эру постмодерна некоторые низкие жанры и феномены, не будучи массовыми в 1970-х, вдруг стали мейнстримными.Книга будет интересна молодым философам, политологам, культурологам, киноведам и всем тем, кому важно не только смотреть массовое кино, но и размышлять о нем. Текст окажется полезным главным образом для тех, кто со стыдом или без него наслаждается массовой культурой. Прочтение этой книги поможет найти интеллектуальные оправдания вашим постыдным удовольствиям.

Александр Владимирович Павлов , Александр В. Павлов

Кино / Культурология / Образование и наука
Спор о Платоне
Спор о Платоне

Интеллектуальное сообщество, сложившееся вокруг немецкого поэта Штефана Георге (1868–1933), сыграло весьма важную роль в истории идей рубежа веков и первой трети XX столетия. Воздействие «Круга Георге» простирается далеко за пределы собственно поэтики или литературы и затрагивает историю, педагогику, философию, экономику. Своебразное георгеанское толкование политики влилось в жизнестроительный проект целого поколения накануне нацистской катастрофы. Одной из ключевых моделей Круга была платоновская Академия, а сам Георге трактовался как «Платон сегодня». Платону георгеанцы посвятили целый ряд книг, статей, переводов, призванных конкурировать с университетским платоноведением. Как оно реагировало на эту странную столь неакадемическую академию? Монография М. Маяцкого, опирающаяся на опубликованные и архивные материалы, посвящена этому аспекту деятельности Круга Георге и анализу его влияния на науку о Платоне.Автор книги – М.А. Маяцкий, PhD, профессор отделения культурологии факультета философии НИУ ВШЭ.

Михаил Александрович Маяцкий

Философия

Похожие книги

Философия символических форм. Том 1. Язык
Философия символических форм. Том 1. Язык

Э. Кассирер (1874–1945) — немецкий философ — неокантианец. Его главным трудом стала «Философия символических форм» (1923–1929). Это выдающееся философское произведение представляет собой ряд взаимосвязанных исторических и систематических исследований, посвященных языку, мифу, религии и научному познанию, которые продолжают и развивают основные идеи предшествующих работ Кассирера. Общим понятием для него становится уже не «познание», а «дух», отождествляемый с «духовной культурой» и «культурой» в целом в противоположность «природе». Средство, с помощью которого происходит всякое оформление духа, Кассирер находит в знаке, символе, или «символической форме». В «символической функции», полагает Кассирер, открывается сама сущность человеческого сознания — его способность существовать через синтез противоположностей.Смысл исторического процесса Кассирер видит в «самоосвобождении человека», задачу же философии культуры — в выявлении инвариантных структур, остающихся неизменными в ходе исторического развития.

Эрнст Кассирер

Культурология / Философия / Образование и наука