Читаем Эпоха нервозности. Германия от Бисмарка до Гитлера полностью

115. Mosse, Nordau, S. 567, 574; Lessing, Einmal, S. 397; Marwedel, S. 141; Becker, Jüd. Nervosität, S. 16 f., 27; Becker, Nervosität bei den Juden. У истоков сионизма стоял русско-еврейский врач Лев Пинскер, исходивший из того, что евреи – очень больной народ. В глазах главного раввина Вены Адольфа Йеллинека идеи Пинскера были в свою очередь выражением нервного расстройства (см.: Laqueur W. Der Weg zum Staat Israel. Wien, 1972, S. 90 f.).

116. Fontane-Briefe, Bd. IV, S. 49; Hamann, Hitlers Wien, S. 331 f.

117. Nipperdey, Nachdenken, S. 262; Schmoller G. Zwanzig Jahre dt. Politik. München, 1920. S. 34.

118. Gnothi sauton, Bd. I, S. 252; о Зальцмане см.: Lütkehaus, S. 26 f., 117 ff; Shorter, History, S. 57; Rochau (см. примеч. 103), S. 250. Были и такие, кто уже и до 1870 года полагал, что на пути к объединению Германию ждут кровопролитные бои на нескольких фронтах (см.: Treitschke, Briefe, Bd. II, S. 40 (1859)).

119. Один из немногих контрпримеров представляет собой Теодор Лессинг (см.: Lessing Т. Einmal und nie wieder, S. 392 ff.). Но именно в его случае национализм служил лишь очень временным душевным пристанищем!

120. Boehlich (см. примеч. ПО), S. 13; Treitschke, Briefe, Bd. II, 227, 287; Treitschke, Ausgewählte Schriften, Bd. II. Leipzig, 1907. S. 329 f. (Essay über Hebbel, 1860). «Национальную гордость немцев» в своей «незрелой форме» он описывает как «то перевозбужденную, то тупую» (см.: Treitschke, Geschichte, Bd. V, S. 381). Kupisch К. Die Hieroglyphe Gottes. München, 1967. S. 98.

121. Anderson B. Die Erfindung der Nation. Frankfurt/M., 1993. S. 142; Observator, S. 36, 13; Wilken, S. 90.

122. R. Wagner an Ludwig, Bd. II (31.3.1880); Bahr, S. 33 f.; Harden, Köpfe, Bd. I, S. 67; подобно писал уважаемый Гарденом Гурлитт: «Все завихрения и штормы немецкого образования становятся ясны, если видеть в нем продукт народа физически слабого, со слабым телом… Нам не хватает силы мускулов и нервов». Он рисует образ «застольного филистера» с «картофельным и пивным животом» и учителя старшей школы с «лицом прыщавым и угреватым» (см.: Gurlitt, Erziehungslehre, S. 321). Eulenburg-Korr., Bd. III, S. 2090 f.; Bülow, Bd. II, S. 324; Moltke, S. 288 f., 247; Klenke D. Bürgerlicher Männergesang und Politik in Deutschland // GWU, 40/1989, S. 473; Gaupp, Wachsende Nervosität, S. 28.

123. Hess M. Rom und Jerusalem (1862). ND Wien, 1935. S. 204 f.; “Freßvereine” // Der Naturarzt, 33/1905, S. 252.

124. «Нас любят меньше, чем прежде…» (см.: Harden, Apostata, S. 62); «Во всех странах немцев сегодня не любят так, как никакой другой народ» (Schmitz, S. 35).

125. Hentschel V. Geschichte der dt. Sozialpolitik 1880–1980. Frankfurt/M., 1983. S. 28; Kleeis F. Die Geschichte der sozialen Versicherung in Deutschland (1928). Berlin, 1981. S. 137 f.

126. Oppenheim, Lehrbuch, Bd. II, S. 1855 f.; Eghigian G. Die Bürokratie und das Entstehen von Krankheit: Die Politik und die “Rentenneurosen” 1890–1926 // Reulecke, Castell, Rüdenhausen, S. 208.

127. Fischer-Homberger, Neurose, S. 10,130; об английских истоках см.: Harrington, S. 18; Savill, S. 61; Riese, S. 26. Впервые понятие появляется в Германии у Штрюмпеля, см.: v. Strümpell А. Über die traumat. Neurosen. Berlin, 1888.

Э.М. Каплан описывает, как американские железнодорожные врачи ратовали за психическую этиологию «железнодорожного позвоночника», чтобы остановить рост требований о возмещении ущерба к железнодорожным компаниям (см.: Caplan Е.М. Trains, Brains, and Sprains: Railway Spine and the Origins of Psychoneuroses // Bull, of the History of Medicine. 1995. Vol. 69. P. 387–419).

128. О карьере Оппенгейма см.: Pantel, S. 80, 86; Hellpach, Wirken, Bd. I, S. 355 f., 368 f. Оппенгейм также считает, что травматический невроз возникает в мозге, а не непосредственно в затронутом органе, и в этом смысле он также не так далек от психической трактовки (см.: Oppenheim Н. Wie sind diejenigen Fälle von Neurasthenie aufzufassen, welche sich nach Erschütterungen des Rückenmarks insbes. nach Eisenbahnunfällen entwickeln? // Dt. Medizin. Wochenschrift. 1888. Hf. 16. S. 195 f.). Fischer-Homberger, S. 89. А вот Гельпах – против, по его словам (уже в 1904 году), травматический невроз «лежит под паром». Даже Оппенгейма он больше не интересует» (см.: Hellpach, Grundlinien, S. 400). Так что научным авторитетом никак нельзя объяснить существование травматического невроза!

129. Weber W. Technik und Sicherheit in der dt. Industriegesellschaft 1850–1930. Wuppertal, 1986; BA R 39/342.

Перейти на страницу:

Все книги серии Исследования культуры

Культурные ценности
Культурные ценности

Культурные ценности представляют собой особый объект правового регулирования в силу своей двойственной природы: с одной стороны – это уникальные и незаменимые произведения искусства, с другой – это привлекательный объект инвестирования. Двойственная природа культурных ценностей порождает ряд теоретических и практических вопросов, рассмотренных и проанализированных в настоящей монографии: вопрос правового регулирования и нормативного закрепления культурных ценностей в системе права; проблема соотношения публичных и частных интересов участников международного оборота культурных ценностей; проблемы формирования и заключения типовых контрактов в отношении культурных ценностей; вопрос выбора оптимального способа разрешения споров в сфере международного оборота культурных ценностей.Рекомендуется практикующим юристам, студентам юридических факультетов, бизнесменам, а также частным инвесторам, интересующимся особенностями инвестирования на арт-рынке.

Василиса Олеговна Нешатаева

Юриспруденция
Коллективная чувственность
Коллективная чувственность

Эта книга посвящена антропологическому анализу феномена русского левого авангарда, представленного прежде всего произведениями конструктивистов, производственников и фактографов, сосредоточившихся в 1920-х годах вокруг журналов «ЛЕФ» и «Новый ЛЕФ» и таких институтов, как ИНХУК, ВХУТЕМАС и ГАХН. Левый авангард понимается нами как саморефлектирующая социально-антропологическая практика, нимало не теряющая в своих художественных достоинствах из-за сознательного обращения своих протагонистов к решению политических и бытовых проблем народа, получившего в начале прошлого века возможность социального освобождения. Мы обращаемся с соответствующими интердисциплинарными инструментами анализа к таким разным фигурам, как Андрей Белый и Андрей Платонов, Николай Евреинов и Дзига Вертов, Густав Шпет, Борис Арватов и др. Объединяет столь различных авторов открытие в их произведениях особого слоя чувственности и альтернативной буржуазно-индивидуалистической структуры бессознательного, которые описываются нами провокативным понятием «коллективная чувственность». Коллективность означает здесь не внешнюю социальную организацию, а имманентный строй образов соответствующих художественных произведений-вещей, позволяющий им одновременно выступать полезными и целесообразными, удобными и эстетически безупречными.Книга адресована широкому кругу гуманитариев – специалистам по философии литературы и искусства, компаративистам, художникам.

Игорь Михайлович Чубаров

Культурология
Постыдное удовольствие
Постыдное удовольствие

До недавнего времени считалось, что интеллектуалы не любят, не могут или не должны любить массовую культуру. Те же, кто ее почему-то любят, считают это постыдным удовольствием. Однако последние 20 лет интеллектуалы на Западе стали осмыслять популярную культуру, обнаруживая в ней философскую глубину или же скрытую или явную пропаганду. Отмечая, что удовольствие от потребления массовой культуры и главным образом ее основной формы – кинематографа – не является постыдным, автор, совмещая киноведение с философским и социально-политическим анализом, показывает, как политическая философия может сегодня работать с массовой культурой. Где это возможно, опираясь на методологию философов – марксистов Славоя Жижека и Фредрика Джеймисона, автор политико-философски прочитывает современный американский кинематограф и некоторые мультсериалы. На конкретных примерах автор выясняет, как работают идеологии в большом голливудском кино: радикализм, консерватизм, патриотизм, либерализм и феминизм. Также в книге на примерах американского кинематографа прослеживается переход от эпохи модерна к постмодерну и отмечается, каким образом в эру постмодерна некоторые низкие жанры и феномены, не будучи массовыми в 1970-х, вдруг стали мейнстримными.Книга будет интересна молодым философам, политологам, культурологам, киноведам и всем тем, кому важно не только смотреть массовое кино, но и размышлять о нем. Текст окажется полезным главным образом для тех, кто со стыдом или без него наслаждается массовой культурой. Прочтение этой книги поможет найти интеллектуальные оправдания вашим постыдным удовольствиям.

Александр Владимирович Павлов , Александр В. Павлов

Кино / Культурология / Образование и наука
Спор о Платоне
Спор о Платоне

Интеллектуальное сообщество, сложившееся вокруг немецкого поэта Штефана Георге (1868–1933), сыграло весьма важную роль в истории идей рубежа веков и первой трети XX столетия. Воздействие «Круга Георге» простирается далеко за пределы собственно поэтики или литературы и затрагивает историю, педагогику, философию, экономику. Своебразное георгеанское толкование политики влилось в жизнестроительный проект целого поколения накануне нацистской катастрофы. Одной из ключевых моделей Круга была платоновская Академия, а сам Георге трактовался как «Платон сегодня». Платону георгеанцы посвятили целый ряд книг, статей, переводов, призванных конкурировать с университетским платоноведением. Как оно реагировало на эту странную столь неакадемическую академию? Монография М. Маяцкого, опирающаяся на опубликованные и архивные материалы, посвящена этому аспекту деятельности Круга Георге и анализу его влияния на науку о Платоне.Автор книги – М.А. Маяцкий, PhD, профессор отделения культурологии факультета философии НИУ ВШЭ.

Михаил Александрович Маяцкий

Философия

Похожие книги

Философия символических форм. Том 1. Язык
Философия символических форм. Том 1. Язык

Э. Кассирер (1874–1945) — немецкий философ — неокантианец. Его главным трудом стала «Философия символических форм» (1923–1929). Это выдающееся философское произведение представляет собой ряд взаимосвязанных исторических и систематических исследований, посвященных языку, мифу, религии и научному познанию, которые продолжают и развивают основные идеи предшествующих работ Кассирера. Общим понятием для него становится уже не «познание», а «дух», отождествляемый с «духовной культурой» и «культурой» в целом в противоположность «природе». Средство, с помощью которого происходит всякое оформление духа, Кассирер находит в знаке, символе, или «символической форме». В «символической функции», полагает Кассирер, открывается сама сущность человеческого сознания — его способность существовать через синтез противоположностей.Смысл исторического процесса Кассирер видит в «самоосвобождении человека», задачу же философии культуры — в выявлении инвариантных структур, остающихся неизменными в ходе исторического развития.

Эрнст Кассирер

Культурология / Философия / Образование и наука