Эпопея советско-финской Зимней войны 1939— 1940 годов. Сухопутные, воздушные и морские операции

По предложению госпожи Вуолийоки и Эркко, бывшего министра иностранных дел, ныне временно исполняющего обязанности поверенного в делах в Швеции, Таннер 4 февраля тайно отправился в Стокгольм, чтобы встретиться с госпожой Коллонтай. Перед запланированной встречей Таннер утром позвонил министру иностранных дел Гюнтеру. Своему шведскому коллеге он сообщил, что в этот же день, 5 февраля, в Париже состоится заседание Высшего военного совета, на котором будет рассматриваться вопрос об отправке экспедиционных сил в Финляндию. Гюнтер не на шутку встревожился и сразу же согласился с мнением Таннера о том, что это наименее желательная из трех возможностей, открытых для финнов. Лучшим решением был бы мир, достигнутый путем переговоров; вторым вариантом могла бы стать военная помощь только со стороны Швеции, что позволило бы не вовлекать Скандинавию в большую войну. Таннер отметил, что Финляндии потребуется 30 000 регулярных войск в течение четырех – шести недель. Таким образом, финны начали использовать предложение союзников о помощи в качестве дипломатического оружия – как для того, чтобы оказать давление на Швецию, так и для того, чтобы склонить Россию к компромиссному миру. Пока премьер-министры Чемберлен и Даладье замышляли использовать Финляндию в своих целях, хитрые финны тайком сорвали их планы. Этот трюк, с воодушевлением одобренный премьер-министром Рюти и маршалом Маннергеймом как единственный козырь, был разыгран мастерски. В случае со шведами его эффект был несколько затушеван благодаря их внутренней осведомленности о том, что «правительство» Куусинена отстраняется от власти и что Финляндия, по крайней мере, сохранит независимость. В случае с русскими, как показали дальнейшие события, он, очевидно, сработал. О том, что Таннеру удалось скрыть от союзников свои переговоры с русскими (пока он сам не был готов рассказать им об этом), свидетельствуют их серьезные и продолжительные приготовления к отправке экспедиционных сил.

Оставив Гюнтера в раздумьях, Таннер направился – по черной лестнице – в гостиничный номер госпожи Вуолийоки для тайной беседы с мадам Коллонтай. Встречу назначили потому, что казалось, что недавно начавшиеся переговоры – на грани срыва. Получив сообщение о том, что Кремль настаивает на получении полуострова Ханко, госпожа Коллонтай сочла финский ответ на послание Молотова от 29 января неудовлетворительным и передала его «только для сведения». Сочувствуя финнам, она хотела, чтобы мирные усилия продолжались. В поисках выхода из тупика по вопросу о Ханко Таннер, наконец, рискнул – в качестве сугубо личного, неофициального предложения – предложить Финляндии уступить остров в Финском заливе в обмен на районы Репола и Пораярви. Советский посланник согласилась передать это предложение в Москву, и Коллонтай попросила Таннера задержаться в Стокгольме еще на один день для получения ответа. Когда они встретились на следующий день, она с грустью прочитала телеграмму, в которой предложение Таннера отвергалось как недостаточное для полноценных переговоров. Не желая разрывать эту хрупкую связь и в то же время не имея права выдвигать дополнительные предложения, Таннер попросил госпожу Коллонтай проинформировать свое начальство об этих взглядах и запросить контрпредложения Москвы. На этой неубедительной ноте он вернулся в Хельсинки⁴⁹.

8 февраля Молотов через шведов поинтересовался, какой остров имеет в виду Таннер. Намеренно потянув время, чтобы продумать альтернативные варианты, 12 февраля Таннер ответил, что может быть уступлен остров Юссарё. В тот же день он снова отправился в Стокгольм, чтобы обратиться за помощью к Швеции. По пути в Турку он узнал о том, что Кремль ответил на его запрос о встречных предложениях. Новые условия Сталина, выдвинутые в то время, когда линия Маннергейма еще держалась на Сумме, были шокирующими: помимо Ханко, уступке СССР подлежали весь Карельский перешеек и северо-восточное побережье Ладожского озера⁵⁰.

13 февраля Таннер тщетно пытался убедить министра иностранных дел Гюнтера, премьер-министра Ханссона и министра обороны Скельда высвободить часть шведских войск для отправки на финский фронт. Основной причиной отказа в такой помощи было опасение, что это спровоцирует нападение Германии на Швецию; Гюнтер утверждал, что Германия предупреждала Швецию об этом. В свете записей Министерства иностранных дел

Германии, захваченных в 1945 году, такое утверждение представляется неверным. Во время бесед со шведским исследователем Свеном Хедином 16 октября 1939 года и 4 марта 1940 года Гитлер заявил, что, если Швеция вступит в войну с Россией, Германия не станет вмешиваться; он лишь предупредил, что примет меры, если в Скандинавии попробует закрепиться Англия. Таннер также сообщил, что 6 декабря 1939 года аналогичные заверения шведскому графу Розену дал Герман Геринг. Как бы то ни было, вечером того же дня Таннер вернулся с пустыми руками в Хельсинки, где услышал тревожные новости о прорыве русских у Ляхде⁵¹.