Эпопея советско-финской Зимней войны 1939— 1940 годов. Сухопутные, воздушные и морские операции

Угроза шведского вмешательства, возможно, все еще оказывала сдерживающее влияние на советских лидеров, пока они продолжали верить в такую возможность. Однако 16 февраля в одной из шведских газет появилась статья о тайном визите Таннера и отказе правительства в его просьбе о помощи, после чего Ханссон публично подтвердил эти сообщения. Последовавшая за этим полемика внутри страны, а также в иностранной прессе побудила короля Густава V выступить 19 февраля с заявлением в защиту политики Ханссона. Хотя послание короля получилось более тактичным, чем заявление премьер-министра, оно тем не менее положило конец всем надеждам на получение существенной военной помощи от Швеции⁵² – факт, который с интересом отметили в Москве. Все это сводило выбор Финляндии к двум вариантам: заключить мир или рассчитывать на интервенцию союзников.

21 февраля Таннер вновь обратился к Швеции с просьбой о посредничестве, чтобы избежать рискованных последствий второго варианта. Гюнтер, зная, что могут означать для Швеции экспедиционные силы союзников, охотно согласился. Он передал предложение Таннера о встрече финских и советских представителей в Стокгольме госпоже Коллонтай, а также шведскому посланнику в Москве. Маршал Маннергейм также высказался за проведение переговоров, поскольку ситуация на Карельском перешейке складывалась крайне опасная, а помощь союзников представлялась пока крайне неопределенной⁵³.

23 февраля Молотов через шведов перечислил «минимальные» условия для начала мирных переговоров; в дополнение к прежним требованиям теперь конкретно упоминалась уступка Виипури и Сортавалы, а новым условием был оборонительный союз СССР, Финляндии и Эстонии для защиты Финского залива. Таннер, возможно, был прав, утверждая, что эти более жесткие условия являлись результатом недавних действий Швеции; позже он сказал премьер-министру Ханссону, что его пресс-релиз, а также заявление короля стоили Финляндии Виипури и Сортавалы. Неудивительно, что 25 февраля Государственный совет, разделившийся во мнениях относительно целесообразности уступить даже полуостров Ханко, отверг эти условия. Вместо этого Совет решил отправить Таннера обратно в Стокгольм для дальнейших совещаний как со шведским кабинетом, так и с госпожой Коллонтай⁵⁴.

Третья поездка Таннера в Швецию оказалась не намного более плодотворной, чем предыдущие. 27 февраля генерал Раппе, начальник шведского Генерального штаба, позвонил ему в отель, чтобы выразить свое частное мнение, которое, как он считал, разделяли многие, о том, что Швеция должна официально присоединиться к войне против России. К несчастью для финнов, премьер-министр думал совершенно иначе. Самое большее, на что было готово пойти правительство, – это разрешить 16 000 добровольцев из вооруженных сил служить в Финляндии, если, конечно, вообще найдется столько желающих. В ходе дискуссий в Комитете по международным отношениям шведского риксдага за более значительную помощь выступал лишь бывший министр иностранных дел Сандлер⁵⁵.

В частной беседе с Ханссоном Таннер также поднял вопрос о праве транзита для экспедиционных сил союзников. Ответ снова был отрицательным, и, по словам Таннера, премьер-министр добавил, что, если Англия и Франция попытаются отправить такие силы без разрешения, Швеция вступит в войну на стороне России. Он посоветовал финнам заключить мир, пусть даже на жестких условиях Молотова, пообещав от Швеции финансовую помощь на восстановление страны. Он также согласился рассмотреть предложение Таннера о заключении послевоенного оборонительного пакта с участием Швеции, Финляндии и Норвегии⁵⁶.

Перед возвращением в Хельсинки в тот же день в частной резиденции Таннер провел короткую и не отмеченную чем-то важным встречу с госпожой Коллонтай. Она выразила личное сожаление по поводу новых условий мира, и Таннер попросил ее сообщить Москве, что правительству потребуется время, чтобы заручиться поддержкой парламента, прежде чем оно сможет дать ответ⁵⁷.