Эра Меркурия. Евреи в современном мире

Четких дискриминационных процедур не существовало – имелись лишь временные меры, сформулированные втайне и применяемые избирательно и неравномерно в различных отраслях экономики, научных дисциплинах и административных учреждениях. Некоторые второразрядные институты, открытые для евреев, стали перворазрядными ровно по этой причине; некоторые проекты были достаточно важны, чтобы настаивать на меритократии; некоторые руководители искусно защищали своих сотрудников, а некоторые евреи меняли имена или редактировали свои биографии. Антиеврейская дискриминация была относительно умеренной (сводясь к выбору между хорошим и лучшим) и не очень успешной (разрыв между евреями и другими национальностями сокращался крайне медленно), но ее секретность, непоследовательность и нацеленность на элиту делали ее серьезным раздражителем. Она бросалась в глаза и при этом прямо противоречила общественной риторике и сопровождалась оглушительным молчанием в отношении всего еврейского. В историях литовских и белорусских городов ничего не говорилось о большинстве их обитателей; в музеях Великой Отечественной войны ни словом не упоминался геноцид советских евреев, а когда Корней Чуковский задумал издать Библию для детей, ему разрешили, “но при условии, что в книге не будут упоминаться евреи”. Чемпион мира по шахматам Тигран Петросян был армянином; чемпион мира по шахматам Михаил Таль был “рижанин”. В 1965 году последовал приказ изъять “без оставления копий” все архивные документы, касающиеся еврейского дедушки Ленина. Причиной было не опасение дать врагам лишний повод для контрреволюционного отождествления большевизма с еврейством (как это было в 1920-е и 1930-е годы), а страх святотатства. Евреи были чужими; советские герои-евреи были либо ненастоящими героями (в списках героев войны евреи не фигурировали как евреи), либо ненастоящими евреями (Свердлов, к примеру, был в первую очередь площадью в Москве и городом на Урале)[488].

Подобно “эмансипированным” европейским евреям начала XX века, советские евреи “застойного времени” сочетали беспрецедентные социальные достижения с морально несостоятельной неправоспособностью и “химерической” национальностью, не защищенной государственным национализмом. Их реакцией – как обычно – был принципиальный либерализм (представленный Соединенными Штатами) и еврейский национализм (воплощенный Израилем). Третьего – советского – выбора более не существовало. Как писал о 1960-х годах Михаил (ранее Маркс-Энгельс-Либкнехт) Агурский,

евреи были обращены в сословие рабов. Можно ли было ожидать, что народ, давший уже при советской власти и политических лидеров, и дипломатов, и военачальников, и хозяев экономики, согласится на состояние сословия, высшей мечтой которого было получить должность заведующего лабораторией в ЭНИМСе или старшего научного сотрудника в ИАТе. Евреи были задавлены и унижены в гораздо большей мере, чем все остальное население[489].