Эрдейский поход

— Сторо’жам должно хранить обиталище людское, а не одни лишь свои земли. Нам надлежит стоять едино и закрывать нечисти все пути сразу. Только в этом спасение. Пойми ты, дурья твоя голова! Граница уже порушена. Тёмные твари прорвались. Набег начался. Не остановим его там — и здесь от нас не будет никакого проку. Хоть превеликую рать собери. Хоть крепость неприступную поставь. Если не откликнемся на призыв Закатной Сторожи, в этот мир вступит Чёрный Князь. А уж тогда — не сомневайся даже — нечисть доберётся и до наших земель. И сотня воинов тогда ничего не решит. Ни сотня, ни тысяча. Ни десяти— ни стотысячные полки нам не помогут.

— Так ведь дружина, воевода… — чуть не стонал Всеволод, — Та малая дружина, что с тобой остаётся…

— Дружину свою я пополню. Взамен ушедших призову тех, кто сейчас в отлучке. И новых ратников наберу. Потребуется, правда, время, чтобы отыскать подходящих людей и хоть немного обучить новичков. Но если промедлить сейчас, после времени у нас не останется вовсе. Ни на что не останется. Ясно тебе, наконец?!

Всеволод сглотнул, кивнул. Всё верно… Мудрый старец-воевода прав, как всегда.

— Тогда может, сотней не ограничиваться? — предложил Всеволод. — Раз уж беда такая, не пора ли, из лесов-болот выйти, да общий клич кликнуть, а воевода? Созвать княжеские дружины, ополчение мужицкое собрать, с татарами соединиться. И ещё союзников найдём — враг-то общий. А потом навалимся на нечисть всем миром. Чтобы уж наверняка? Чтобы сразу загнать тёмных тварей обратно.

Невесёлая усмешка и качание седой головы были ему ответом.

— Всем миром не выйдет, Всеволод. Войска скоро не собираются. Союзы быстро не заключаются. А чем больше и разношёрстнее рать, тем медленнее она движется. Не поспеть тебе с такой ратью до прихода Чёрного Князя. И, главное, на наших собственных князей надежды мало. Наши князья, вон, друг с другом договориться не могут. Всё старшинство один у другого оспаривают, да грабят сосед соседа. То же — и татарские ханы. После смерти Чингисхана среди них тоже согласия нет. А в такой повсеместной усобице велик соблазн впустить тёмных тварей и использовать их по своему усмотрению. Нет, Всеволод, не для того Сторожа наша от мира таились, чтобы сейчас открываться. Раз уж в Закатной Стороже кто-то границу взломал — и здесь желающие сыщутся. А колдунов-ведьмаков, что рудную черту стереть смогут и власть имущим прислужить не против, везде хватает. Им только укажи, где проклятый проход проложен.

— Неужели никого нельзя взять в помощь?

— Кого можно — те не поверят, — Олекса безнадёжно махнул рукой. — Кто я для них такой? Старик-лесовик из гиблых болот. Самого за нелюдь скорее примут, чем слушать станут. И не объяснишь ведь никому ничего, покуда тёмные твари здесь не объявятся. А как объявятся — поздно уж будет. Да и побоятся многие с порождениями тёмного обиталища сражаться. А кто не побоится… Не обучены ведь простые дружинники и мужики-ополченцы серебром против нечисти биться. Друг с другом — это да, на это они мастера. Но с отродьем тёмного обиталища им не совладать. Только сытью волкодлакской да упыринной станут. Того ли ты хочешь?

И — опять правильные, мудрые слова.

Всеволод поник.

— Порубежье хранить — то наша забота, Сторожная, — тихо проговорил Олекса. — Потому и гонцы с закатной стороны посланы только по Сторожам.

Старец-воевода смотрел ему в глаза, ожидая.

Глава 6

— Куда? — Всеволод склонил голову. — Куда мне надлежит вести сотню?

Где именно находится Закатная Сторожа, он не знал. Как не ведал и о том, в каких странах укрыты прочие заставы, оберегающие границы между обиталищами. Эту тайну Олекса Всеволоду ещё не открывал.

— На запад пойдёте, — ответил старец-воевода. — За горные вершины, куда закатывается солнце. В страну, именуемую Залесьем.

— Залесье? Это…

— Это угорский край [1]. Сами угры нарекли его Эрдей. Волохи, коих там тоже немало, именуют Трансильванией [2]

— Король угров — латинянский приспешник, — нахмурился Всеволод. — И Галицкую Русь под себя подмять хочет.

— Не об угорской короне речь идёт, — старец Олекса тоже свёл брови. — И не о Галицком княжестве. А о спасении всего людского обиталища.

Всеволод опомнился. Да, в самом деле… Вовремя его одёрнули. Спросил:

— Много ли народу проживает сейчас в Залесье?

— Людей там уже почти не осталось, — горько усмехнулся воевода. — Зато полно нечисти. И Чёрный Князь стоит у границы миров — об этом, главное, не забывай. Всё остальное тебе поведают в дороге.

Старец встал. Дал понять, что разговор окончен.

Всеволод поднялся тоже:

— Кто? Кто поведает, воевода?

— Спутники твои. И проводники.

Олекса повернулся к двери и зычно кликнул:

— Входите, гости!

Дверь со скрипом отворилась. Сеней в избе травника не было, и с улицы в густой полумрак хлынул свет. Так хлынул — аж зажмуриться с отвычки захотелось. Солнце стояло в зените. На небе — ни облачка. И не верилось сейчас в существование тёмного обиталище, над которым светило не поднимается вовсе.

В избу вошли двое. Знакомые уже незнакомцы. Те самые чужаки, что наблюдали за боем под дубом. Дверь осталась открытой.