Эрдейский поход

— Эт-ту-и пи-и пья, — повторила шаманка громче.

— Это и есть тот самый заговор, что отпугивает ночных оборотней?

Молчаливый кивок.

— Не похоже на язык степняков.

Ведьма наморщила и без того изрезанный глубокими линиями лоб. Словно вспоминая. Или глубоко задумавшись о чём-то. Она опустила глаза.

— Это старое слово древнего языка. Очень старое, очень древнего. Его мне открыла бабка. А бабке моей — её бабка. А её бабке — её. И так из колена в колено. И через колено. Слово помогает, если на пути встанет демон в волчьем обличии.

— Эт-ту-и пи-и пья, — задумчиво повторил Всеволод.

Ладно, помогает или не помогает — им ещё представиться случай это проверить. Если не поможет — так меч с серебряной отделкой всегда под рукой.

Всеволод вышел из юрты. Следом — Бранко и Илья со своими ратниками. Конрад, всё ещё державший в руках обнажённый клинок.

— Сакс, да спрячь ты, наконец, свой меч, — недовольно сказал Всеволод. — Чего ты за него хватался-то всё время?

— Припугнуть нужно было старуху, — буркнул Конрад, вкладывая оружие в ножны. — Чтоб сговорчивее стала.

Что ж, тоже верно…

— Оставьте ей двух коней с перемётными сумами, — распорядился Всеволод.

Обещание, данное степной шаманке, лучше исполнить. А то мало ли… Старец Олекса говорил, в этом мире всё взаимосвязано. И магическая связь через плату за колдовскую помощь может ведь оказаться палкой о двух концах. А обманутая ведьма, сколь бы слаба она не была, наверняка, постарается обратить свою помощь во зло, ибо нельзя зависеть от дара, который не получен. И кто знает, не придаст ли ведьме сил обман со стороны того, с кем был заключён договор.

— Спалить бы просто надо шатёр вместе с колдуньей, а не подарками её одаривать, — недовольно проворчал Конрад.

Всеволод не ответил. Конрад — посол. Послов надо уважать, но не исполнять всё, что взбредёт им в голову.

Дальше ехали споро — не загоняя коней понапрасну, но и не теряя времени. Люди покачивались в сёдлах. Лошади бежали походной тропотой, не сбиваясь с размеренного шага. Степь сменилась холмистой равниной. Появились редкие рощицы и густой кустарник в оврагах. Вдали виднелись предгорья.

— Скоро вступим на земли Залесья, — объявил Бранко.

— Как скоро? — поинтересовался Всеволод.

— А вот как Брец-перевал пройдём — так и вступим.

— И долго ещё до перевала?

— Пару ночей проведём по эту сторону Карпатских гор, — ответил волох. — От силы, три ночи. Потом начнутся трансильванские земли.

Глава 16

В этот раз волкодлака, вышедшего к лагерным огням, они разглядели хорошо. Правда, не сразу.

Костры горели почти сплошным кольцом, весело трещал хворост, высокие языки пламени жадно лизали ночь, так что тень, выскочившая из мрака, в лагерь пробиться не смогла. Метнулась вдоль огней. В сторону, в другую — и исчезла, растворилась без следа прежде, чем вдогонку полетели стрелы и копья.

Тварь, однако, попалась упрямая. Скрывшись в одном месте, тут же объявилась в другом — на противоположной стороне стана. Опять скакнула перед кострами, опять отпрыгнула обратно — в спасительную тьму. Две стрелы дозорных с шелестом вошли в стену сплошного мрака, казавшегося из-за ярких огней ещё гуще и ещё плотнее.

Ни воя, ни визга не было — стрелы цели не достигли.

А в лагере уже царил переполох. Заволновались, заржали, забились на привязи лошади. Похватали оружие и изготовились к бою люди.

Всеволод бросился к самому опасному участку.

Голодный оборотень отступать не желал и вскоре приблизился в третий раз. Там, где огни пониже. И где между кострами пространства побольше. Там, где уже стоял Всеволод. Волкодлак подскочил к пламени почти вплотную…

Было мгновение, краткий миг. И ещё один. И ещё немного времени.

В пляшущем свете пламени Всеволода видел тёмную тварь — всю, целиком.

Ну, действительно, демон-волк! Огромный. Густая шерсть — встопорщена. А задние ноги сложены особым образом: коленные суставы вывернуты не как у обычных волков — назад, а как у людей — вперёд.

И морда с оскаленными клыками…

Было всё-таки в ней, в этой морде, что-то от человеческого лица. Неуловимо, но так было. Противоестественная помесь хищного зверя и человекоподобного нелюдя выглядела одновременно и пугающе, и отвратительно, и по-своему даже красиво. Только от красоты той существо казалось ещё более ужасным.

Подбежавший Фёдор, взмахнул сулицей на тонком осиновом древке. Блеснул в багровых отблесках наконечник с частой насечкой белого металла.

— Погоди-ка серебром бросаться, — перехватил руку дружинника Всеволод, — Испытаем слово старухи.

Самое время сейчас…

Десятник опустил дротик.

Не оборачиваясь, Всеволод крикнул остальным:

— Не мешать!

И шагнул к кострам.

— Русич! Остановись! — предостерегающе рыкнул откуда-то сзади из-под своего шлема-горшка Конрад.

Всеволод тевтона не послушал.

Он уже смотрел поверх огненных языков в глаза волкодлака. А там, в глубине сузившихся зрачков зверя… полузверя — нет ничего. Только отражалось искажённое пламя.

Оборотень чуял — или знал? понимал? — что опасаться серебра сейчас не нужно. И оборотень не скрылся в ночи. Не отпрыгнул во тьму снова. Оборотень остался на месте, ожидая.