Эрдейский поход

Конрад оказался прав: отвесные крепостные стены не были для них непреодолимым препятствием. Распластавшись по камням, находя опору в малейших углублениях и трещинах, вгоняя когти в каменную кладку, выкрашивая раствор из швов, твари, подобно чудовищные паукам, настырно карабкались вверх.

На бледные безволосые головы уже летели горящие факелы, стрелы и сулицы с серебрёнными жалами. Обжигали, пронзали, сбивали. Но вместо сорвавшихся упырей, стены облепляли всё новые и новые кровососы. Задние карабкались по передним. Верхние — по нижним. Нижние ломились в ворота.

Запертые створки внешних городских ворот и опущенные решётки внутренних сотрясались под чудовищным напором. И не было уже ни малейшей возможности ускользнуть. Оставалось только драться.

Испуганно ржали кони.

Яростно лаял Рамук.

Кричали люди.

Дикий вой, жуткий рёв и нечеловеческий визг разлетались над брошенным городом.

А вот — новая опасность! Всеволод одним из первых заметил, как упыри бегут к их маленькой крепости по переходным галереям внешней стены. И справа бегут, и слева. Успели, значит, подняться по флангам, в отдалении, где никто не мешает и где некому сбрасывать нечисть вниз.

А теперь…

А теперь на пути тварей, прямо на стенах — в галереях, на боевых площадках, между бойницами — громоздились заранее приготовленные костры. Славные костры. Знатные костры. Целые завалы из сорванной с крыш сухой соломы, собранных у холодных очагов хвороста и дров, наколотой щепы, нарубленных столов, лавок, полатей, досок, брёвен, повозок, бочек — всё это было загодя притащено с ближайших улиц.

Завалы занимали добрых полпролёта крепостных стен. А в высоту — чуть ли не до самой кровли двускатных крыш. Пролезть через эту хрустящую, проваливающуюся под ногами крепостную засеку было непросто, даже если её не поджигать. А уж коли пустить красного петуха…

— Фёдор! Илья! — крикнул Всеволод — Па-ли-те!.

Команда дана. Брошены факелы.

И — занялось!

Загорелось.

Полыхнуло.

Пыхнуло.

Дым и огонь потянулись к щербатой луне…

Несколько упырей всё же прорвалось. Успели — прежде, чем разгорелось по-настоящему. Но, прорвавшись, наткнулись на обитые серебром щиты, из-за которых дружно ударили копья с серебряной же насечкой. Да на осиновых древках.

Первую атаку с флангов десятки Фёдора и Ильи отбили без потерь. Второй — не было: внешние проходы надёжно перекрыло бушующее пламя.

Пламя гудело вовсю. Занялись и заполыхали мощные столбы и толстые деревянные балки, поддерживающие крыши галерей. Искры и горящие головешки взметнулись к небу, а после — полетели вниз, в воющую и визжащую темноту.

Упыри, увязшие на сыпучем завале, корчились в огненных языках. Кто успевал — прыгал со стен. Кто мог — пятился назад. Здесь можно не бояться. Здесь пламя сдержит натиск. На время, но сдержит. Жаль, никаких дров не хватит обложить такими же вот кострами всю их маленькую крепость, да чтоб со всех сторон!

А там где нет огня, можно уповать лишь на сталь с серебром.

Всеволод сориентировался быстро: со стороны города упырей наседало всё же поменьше. А вот на внешнюю стену кровососы навалились основательно. Видимо, снаружи подступала немалая подмога из окрестных предместий.

Туда, к внешним воротам, Всеволод и поставил большую часть дружины. Туда же встал сам, обнажив оба меча.

И едва только встал…

Когтистая лапа — и так уже неестественно длинная, но делавшаяся всё длиннее и длиннее — потянулась к нему из узкой бойницы. С той стороны.

Взмах клинка с серебряной насечкой. Рёв. Брызги чёрной смолистой жижи. И — отсечённая конечность бьётся, скребёт кривыми острыми когтями дощатый настил боевой площадки. А второй меч уже ушёл по рукоять в бойницу, закрытую снаружи белёсым, воющим, скалящимся, брызжущим. Меч ткнул в мягкое и податливое.

Всхрип.

Бойница открылась.

Всеволод глянул вниз. Под стеной копошилась нечисть. Кишела нечисть. Похоже, бледнотелых кровопийц стало ещё больше, чем было, а из-за рва лезли и лезли новые твари.

Бойница закрылась снова.

Голова, лишённая волос. Бледное лицо, лишённое эмоций. Морда с чудовищными, бородавчатыми, жабьими какими-то наростами. Не звериная, не человеческая. Такие звери и такие люди в этом обиталище не водятся. Не водились прежде, во всяком случае.

Разинутая пасть попыталась протиснуться в узкий проём. Оскал, зубы, клыки… Рассматривать всё это некогда. Всеволод всадил клинок прямо в разверзшуюся пасть. В оскал. Промеж зубов, промеж клыков.

Вой. Кровь.

Оглушительный.

Чёрная.

И опять обзор открыт. Но совсем-совсем не радует то, что творится внизу. Твари уже не помещаются на тесном пространстве между стеной и рвом. Толкают друг друга в воду. Все напирают, лезут с той стороны. И на стену тоже лезут.

Справа — между каменных зубцов протискивается гибкое тело цвета рыбьего брюха. И слева — через заборало тоже переваливается упырь. Слаженный взмах двумя мечами. И из двух тел — четыре. Разрубленные пополам твари разваливаются, окатывают всё вокруг зловонным дёготьным фонтаном. Падают. Нижние части — по ту сторону стены. Верхние — по эту.

Всеволод пинками отправляет трепещущие куски упыринной плоти прочь.

Нужно место для боя!