Эрдейский поход

Насадил, наконец, на свой изогнутый клинок упрямого кровопийцу степняк с лисьим хвостом на шлеме. Сбросил упыря со спины вместе с изорванной овчиной и доброй половиной доспеха, наподдал концом копья по конскому крупу. Тоже промчался по дощатому настилу мостков к надвратным башням.

Решётка приподнялась достаточной, чтобы, пригнувшись, проскочить пешему. Но всаднику — не проехать.

— Поднимай! — прокричал Всеволод — Ещё!

Сам он уже спустился по приставной лестнице. Пробежал мимо вскакивающих в сёдла бойцов Фёдора, Луки и Ильи.

Решётка с надсадным скрипом всё ползла и ползла вверх.

А за решёткой, у ворот уже стояли наготове двое дружинников. Ждали команды.

— Убрать засов!

Всеволод снова держал в руках обнажённые мечи.

Тёмный дубовый брус скользнул из пазов. Левая створка даже не сдвинулась с места: упёрлась в наваленные снаружи упыринные тела, застряла. Правая — чуть поддалась. Приоткрылась немного. Один-два всадника проедут, не больше.

— Эй! — позвал Всеволод.

И — прижался к стене.

Вовремя! Иначе — затоптали бы.

Упрашивать татар не пришлось. Приглашать второй раз — тоже. По камню застучали некованые копыта степняцких лошадей.

Всадники перемахивали через груды мёртвой нечисти и один за другим влетали в крепость. Проносились через арку, врывались в огороженное пространство межвратного двора, осаживали коней, сворачивали в сторону, давая дорогу другим.

Те, кто уже стоял под самыми стенами и кто успел въехать на мост, отошли беспрепятственно, а вот рубившихся по ту сторону рва, упыри отпускать не желали. Своей законной добычей считали их упыри.

Предводитель татарского отряда въезжать в ворота не спешил. Загнав половину отряда за крепостные стены, сам остался снаружи. И теперь в одиночку оборонял мостик — последнюю надежду оставшихся на той стороны.

Безумец!

Повод — в зубах. Изогнутая сабля в правой руке. Короткое лёгкое копьецо с крюком и бунчуком — в левой. Сабля рубит тех, кто суётся близко — только чёрные брызги летят. И руки-головы. Копьё, выписывая хитрые круги и восьмёрки, достаёт тех, кто подальше.

Левой татарин колол всё же не так ловко, как действовал правой. Не обоерукий, конечно, но, видать, неплохо обучен всякому бою. И двуручному, с седла — тоже.

Сбитые упыри слетали с моста. Татарский конь хрипел и бил копытом о деревянный настил. А из-под настила, из воды к одинокому всаднику тянулись и тянулись когтистые руки-змеи.

Всадник с лисьим хвостом рубил и колол. Что-то громко, гортанно кричал.

Своих зовёт…

Увязшие среди нечисти татары, медленно, теряя людей и коней пробивались, проталкивались, пропихивались к мосту. Немного, совсем немного им уже оставалось…

— Фёдор! Илья! Лука! Подсобите! — крикнул Всеволод.

Дюжина всадников — надо же! всё, что осталось от трёх десятков! — вывалила за ворота.

Оттуда — сразу — на мост…

С двух сторон объехали шлемохвостого. Сшибли в воду трёх или четырёх тварей.

…И — за мост.

Дружно ударили по упырям.

Сам Всеволод тоже выбежал за стены. Надо же кому-то оборонять приоткрытый проход. Срубил на ходу одного упыря, выползающего изо рва. Достал второго. Мельком глянул на ворота. Ужаснулся. Ибо снаружи выглядели они…

Господи, оборони и помилуй!

Ворота были иссечены, искромсаны, изгрызены почти насквозь. Висели на расшатанных гвоздиках толстые медные полосы — сорванные, смятые, искорёженные, скрученные в стружку а крепкий морённый дуб во многих местах расщеплён, будто податливая лучина.

Да что там ворота: следы когтей и зубов отчётливо отпечатались даже на камне. Исцарапанные плиты, зияющие между ними щели. А вон — здоровенная глыба, целиком выковырнутая из кладки.

Упыринные клыки и когти оказались эффективнее любого тарана. Дай этим тварям времени побольше — так они и ворота прогрызут и стены развалят голыми руками… По камешкам любую крепость разнесут!

Ладно, не к месту сейчас такие мысли.

Всеволод отмахивался мечами от лезущих из воды упырей. Рядом вертел коня волчком и разил нечисть с седла копьём и саблей отчаянный степняк.

Вблизи Всеволод заметил: серебряной отделкой поблёскивали не только изогнутый клинок, копейный наконечник и крюк. Плоские серебряные кольца охватывали также древко татарского копья. А между колец сверкали частые шляпки серебрёных гвоздиков. И толстая серебряная проволока, выпирающая из неглубоких бороздок на дереве. Перехватить и переломить такое ратовище тёмным тварям будет непросто.

А по мосту уже дробно и часто стучали копыта. Татары, пробивавшиеся к воротам, русичи, проложившие дорогу татарам — все теперь отступали вперемежку.

Сплошной вал, воющий и рычащий, пёр сзади.

Со стен в преследователей полетели стрелы и лёгкие сулицы. Оставшиеся за укрытием бойцы прикрывали отход.

Глава 44

Закрыть погрызенные створки внешних ворот всё же не удалось. Не смогли. Не успели. Нечисть навалилась живой волной. Сразу несколько упырей — через головы друг друга — втиснулись в приоткрытую щель вслед за отступавшими людьми. И руки… руки… целый пучок тянущихся снаружи длинных гибких бледных рук.

Последними отходили Всеволод и татарский воевода.