Эрдейский поход

— Ты того… Не серчай. И — спасибо за помощь.

— Не стоит благодарностей, — криво усмехнулся татарин. — Нам просто требовалось убежище. Здесь оно есть. Вот и всё.

И всё? А если бы не требовалось? А если бы убежища не было? Тогда как? Проехали бы мимо?

— А вот вам спасибо, — вдруг склонил голову кочевник, — за то что не оставили нас за стеной.

— Не за что, — хмыкнул в свою очередь Всеволод. — Нам просто позарез нужны клинки, копья и стрелы, покрытые серебром. И опытные воины, умеющие обращаться с этим оружием.

Помедлив, он добавил:

— Вот и всё.

Теперь они в расчёте.

О посеребрённом татарском оружии и о том, что ищут под Сибиу-Германштадтом кочевники, у них ещё будет разговор. Чуть позже. А пока…

— Как думаешь, далеко вы оторвались от упы… от демонов-мангусов? — перешёл Всеволод к более насущным вопросам.

— Не знаю — ответил степняк. — Но мы скакали так быстро, насколько это возможно. Больше десятка лошадей пали по пути. Если повезёт, солнце встанет прежде, чем здесь появятся охотники за кровью. Ну а если нет…

Татарин выразительно пожал плечами.

— Ясно. Что ж, ставьте коней, растягивайте по стенам свои арканы. Будем готовиться к худшему.

Степняк отдал пару кратких команд. Кочевники вокруг засуетились, забегали. Сам татарский воевода остался неподвижен. Он лишь наблюдал за происходящим.

— Тебя как звать-то, — спохватился Всеволод. — А то ведь сражались вместе…

Рядом недовольно фыркнул Золтан. «А после — чуть не поубивали друг друга», — покосился на шекелиса Всеволод.

— … и имени друг друга не знаем.

— Сагаадай моё имя, — сказал степняк. Пояснил не без гордости: — Что значит Белый.

Всеволод сдержал усмешку. Белого вообще-то в этом чернявом кочевнике с обветренным, коричневым будто обожжённая глина лицом было разве что серебро на рваном доспехе.

— Я юзбаши, — ещё немного помолчав, присовокупил татарин. — Начальник сотни в этом походе.

— В походе против угров?

— Нет, урус. Мой поход против магнусов.

— В самом деле?

— Если бы я шёл против людей, то не стал бы серебрить сталь, арканы и копейные древка.

Что ж, оно, конечно, тоже верно. Слишком уж много серебра на татарских бронях и оружии. Да и объявились степные кочевники там, где людей почти не осталось и где уже не сыскать большой поживы. Разве что только собственную смерть.

— Кто вы, Сагаадай? — напрямую спросил Всеволод. — Зачем вы здесь?

Собственно, имелась у него одна догадка. Да нет, не догадка — ответ был очевиден. Но спросить всё же следовало. Чтоб увериться наверняка.

В узких щёлочках глаз Всеволод разглядел огоньки. Вспыхнули на миг такие… Необидные, но насмешливые.

— Неужели ты до сих пор не понял, урус? Мы — те же, кто и вы.

— Кто вы? — повторил свой вопрос Всеволод.

Если этот Сагаадай знает…

— Харагуул. Тунга Харагуул. Дозор Ночи.

— Дозор Ночи?

— Сторожа, если по-вашему.

Та-а-ак… Всё-таки так! Вообще-то, старец Олекса говорил, что тевтонские гонцы из Залесья посланы с просьбой о помощи во все Сторожи. Но что одна такая стоит в татарских степях… Кто бы мог подумать!

— Значит у вас тоже? — спросил Всеволод… — Проклятый проход? Граница обиталищ, прочерченная кровью?

Кочевник кивнул:

— У нас тоже.

И после недолгой паузы продолжил:

— Только больше говорить об этом я не буду. Не обижайся, урус, но нет у меня такого права — рассказывать о своём Харагууле. Те, кому положено о нём знать — знают. Те же, кому надлежит оставаться в неведении…

— Я всё понял, — перебил Всеволод.

Ещё одна сокрытая Сторожа… закрытый Харагуул. Что ж, так тому и быть. Если тайна рудной черты перестаёт быть тайной, рано или поздно открывается проклятый проход. Эрдей уже научил…

Всеволод покосился за ворота, где лежали груды изрубленной и исколотой нечисти, тряхнул головой:

— Пусть твоя история останется при тебе, а моя — при мне.

— Пусть, — эхом отозвался татарский юзбаши. И напомнил: — Ты так и не назвал своего имени, урус.

В самом деле — непорядок. Узнал чужое имя — скажи своё.

— Зови меня Всеволодом, Сагаадай. Я здесь тоже за сотника-воеводу.

Правда, от обеих сотен нынче остались только названия. Татарский «юз» уменьшился наполовину. Кроме того, от когтей и клыков упырей приняли свою смерть все загонные и вьючные лошади кочевников. У русичей потери после штурма исчислялись тремя десятками бойцов. Шекелисов уцелело ровно десять человек. Если считать вместе с Золтаном. Ещё был пёс. Огромный белый злой волкодав, зубы которого, впрочем, не могли причинить вреда упырю: на собачьи клыки серебро не наложишь.

А до рассвета — далеко. А по татарским следам к Сибиу подступают новые кровопийцы тёмного обиталища.

Степняки быстро и ловко оплели арканами заборала стен и башен. Снаружи. Поверху. Теперь там уже так просто не пролезть. Упыри неминуемо запутаются в посеребрённой паутине. Значит, у защитников будет больше времени. Значит, проще будет сдерживать натиск штурмующих. Хотя бы в первые минуты, пока «силки» не порвутся.