Ермак

Много раз Ермак выбирался из-под овчины и по густой росе подходил к мертвому Искеру. Осенняя ночь — долгая, студеная. Кругом во тьме шумит, ропщет угрюмая тайга. Над Иртышом поет ветер, и сердитая волна набегает на берег. Атаман молчаливо глядел на темный вал и высокие тыны, смутно темневшие в неверном свете молодого месяца, а перед мысленным взором его проносился тяжелый пройденный путь. В юности на плотах камские бурлаки сказывали ему сказы о сибирской землице. Оттуда, из-за Камня, набегали на строгановские городки злые и наглые всадники-татары и били, грабили крестьянскую бедноту и солеваров. Строгановы отсиживались за дубовыми заплотами. Ах, — как хотелось тогда крепкому, с широкой костью Ермаку переведаться силой с татарскими лучниками! Потом на Волге, в Жигулях, мерещилась Сибирь. Сколько переговорено с Иванкой Кольцо о казачьем царстве. И вот прошли годы, и он явился с казачьей ватагой на Чусовую. Тут понял, что не во сне и не в мечтах он собрался в сибирскую сторонушку. Сколько рек проплыли, сколько битв осталось позади, но самая страшная — под Чувашским мысом. Перед ней, в городке Атике, он пережил страшную ночь. Тогда заколебалось казачье воинство и заспорило — принимать ли бой с ратью Кучума? На каждого казака приходилось двадцать татар! Выдержали, сломили врага. Тот, кто смело смотрит в глаза беде, — от того смерть бежит! Высоки крепостные валы Искера, но могучая казачья сила, как яростная волна, перехлестнет через них.

Одни волны отбегают назад, на смену поднимаются другие… Сильно ли казачество? Ломает и крушит оно все на своем пути одним порывом. Но самая несокрушимая, неиссякаемая сила придет за казачеством. Русь, родимая сторонка! Без нее казаку — конец!

Неспокойные мысли тревожат Ермака. Завтра казаки спросят его: что ждет их впереди? Перед громадой — честным воинством — надо ответить твердо и ясно. Правдивая думка легла в душу атамана. «Не быть тут казацкому царству, — не устоит оно перед сильной ордой! И каким будет это царство? Неведомо! Одно красное слово! Станет тут твердой ногой Русь, и тогда сибирская землица потеплеет, отогреется и станет русской! На том и ответ держать казачеству!» — решил Ермак и вернулся в лагерь.

3

По сырой земле стелется туман; он мешается с дымом костров. Первый луч солнца вырвался из-за синих туч, озарил холмы, тайгу и мрачный Искер. На жухлые травы легли угловатые резные тени. Под солнцем заискрились воинские хоругви. Колеблются знамена. Тихий рокот людской лавины слышится над стылой землей. Ермак — весь стремление — стоит под хоругвями и слушает возгласы попа Саввы, который поднимает руки ввысь и ревет басом:

— Даруй нам, боже, победу над супостатом!

Приподнятое настроение владеет казаками. Озорные, они вдруг присмирели и по-ребячьи наивно молятся.

Будто вымерло все в Искере. Никто не показывался из-за тына. Только одинокие чайки с печальным криком проносятся над Иртышом. Скоро и эти, последние, улетят в полдневные страны, а может быть, на Волгу, к Астрахани.

Поп Савва закончил молебен, и Ермак, выхватив меч, взмахнул им.

— Браты мои, пришел долгожданный час! — громовым голосом воззвал он. — Долго шли мы сюда, немало казачьих голов легло на перепутьях. Большой ценой оплатили мы эту дорогу. Перед вами сердце Сибири. Верю — бесстрашием и отвагой одолеем последнюю преграду. За мной, браты!

Ермаку подвели коня, он поднялся в седло и поехал впереди. За ним двинулось все войско, готовясь к лихой встрече. Поп Савва поспешно снял епитрахиль, перепоясал чресла мечом и двинулся со всеми на приступ.

Казаки миновали слободу и выбрались к валу. Перед ними лежал глубокий ров, вода ушла из него.

На минуту задержались сотни. И в этот миг с вала, пронзительно крича, сбежал седобородый татарин в рваном малахае. Он упал на колени и пытался схватиться за стремя. Ермак пытливо взглянул на беглеца:

— Переметчик?

— Бачка, бачка, ушли все! — завопил татарин.

— А Кучум?

— Кучум скакал, мурзы ушли в степь.

— Не может того быть! — вскричал Ермак.

— Аллах велик, зачем врать, — склоняясь, ответил беглец. — Мой стар, верь слову, бачка!

— Иванко, — позвал атаман. — Бери казаков, проверь переметчика. Будь осторожлив, гляди!

Кольцо с десятком конных перебрался через ров и оказался на валу, на виду всего войска.

— Держись, атаман! — закричали, подбадривая, сотни здоровенных глоток.

Иванко исчез за валом. Казаки нетерпеливо толпились у рва. Ермак настороженно следил за тыном: вот-вот провоет злая татарская стрела. Однако ничто не нарушало безмолвия. На скатах валялись брошенные заступы, кайла, корзины, — словно ветром сдуло отсюда защитников. Только следы конских копыт да верблюжьи вмятины бороздили влажную землю.

«От страха бежали», — по следам определил Ермак.

Вон белеет новый мост и на нем, так же как и на дозорных башнях, ни души. И вдруг из распахнутых ворот вымчал всадник, копыта гулко застучали по тесинам.

— Иванко скачет! — закричали казаки и притихли: «Какую весть принесет Иванко? О чем прошумит хват?».

Кольцо лихо осадил коня перед воинством, соскочил и крикнул весело: