Ещё тридцать восемь кошек до сорока

– Так, надо бы соломки подстелить, а то сдаётся мне, как-то я слишком увлеклась идеей гулять с Ильёй и Джеком почаще, и можно даже по два раза в день!

Даша уселась у зеркала и с выражением высказала себе весь богатый ассортимент претензий к своей внешности, составленный родными за двадцать семь лет её жизни и выученный ею наизусть.

– Фуууу, аж полегчало! – невесело кивнула она сама себе. – Теперь-то мне очевидно, что ни один вменяемый мужчина на меня второй раз смотреть не захочет! Жаль, конечно, но реальность – штука суровая!

Правда, суровая реальность постоянно прорывалась насквозь вспыхивающими огоньками надежды… – Ну, а вдруг, он всё-таки позвонит? – начинала мечтать Дашка, и тут же сурово себя обрывала: – Да что ж такое-то! Как подросток, честное слово! Хотя, наверное, всё это – метания да сомнения просто надо пережить. Пережить и все! Так что будем считать, что я уже вдоволь попереживала, успокоилась и снова стала разумной женщиной! Разумной, я сказала, а он «ой, а может, он всё-таки…» – строго приказала она себе.

Нет, если бы не тотальная усталость от предыдущих трудовых подвигов, которую до критической массы довёл вечерний разговор с мамой, она бы так легко не отделалась – так и продолжала бы задумываться в ромашковом стиле – «позвонит-не позвонит-а что скажет-трубку бросит».

Но мама позвонила, чтобы рассказать о визите к адвокату, и её потребовалось и выслушать, и утешить.

– Даш, столько лет! Столько лет, а я как последняя глупая утка, верила, что, меня-то это точно не коснётся! Что я застрахована внешностью от измены, от развода, от такого позорища! Он сегодня явился, чтобы забрать посуду… – мама немного нервно рассмеялась. – Я ему вручила две огромных коробищи, а у него не было времени проверить, что там.

– И что там? – осторожно уточнила Даша.

– Посуда, разумеется, я – женщина правдивая и честная, мне чужого не надо! – гордо заявила Анастасия – Правда, посуда вся такая битая-перебитая в мелкие черепушечки!

– Мам… – поразилась Даша, – Ты чего? Посуду ему побила?

– Всю до последней фарфоровой розеточки! – с гордостью ответила мама, – Аж устала, пока всё обрабатывала! Кто бы знал, что это так утомительно! Зато всё ровно пополам поделено, как в аптеке. Четырнадцать с половиной килограмм ему и столько же мне!

– А тебе зачем битая посуда? – изумилась Дашка.

– Как зачем? Для доказательства того, что всё разделено чин по чину! А ещё… ещё мне тут в голову пришло панно сделать! – Дашина мама гордилась своими керамическими мозаиками. – Во всю стену сделаю себе панно, как памятник моей глупости!

– Ээээ, а папа ещё коробочки не вскрывал? – осторожно уточнила Даша.

– Судя по тому, что не звонил и воя раненного бизона ещё не слышно – не открывал. О! Как раз звонит! Ладно, Дашуль, потом перезвоню, а пока буду наслаждаться фарфорово-бойной симфонией.

Она и правда перезвонила через полчаса – именно на столько хватило эпитетов у её почти бывшего мужа…

– Вот только сейчас и понимаешь, какой у человека был талант, закопанный в землю… Он же готовый оперный певец! Вопил так, что мог бы и без гаджетов до меня доораться… – чрезвычайно довольно хмыкнула мама. – Я всё записала, буду на досуге слушать и наслаждаться, наслаждаться и слушать! Какая там ария Бориса Годунова! Какой там Карузо! Ха, скорбь о битом сервизе значительно круче!

Утром Дашке тоже не удалось впасть в мятущееся ожидание – позвонила Нина Ивановна:

– Дашуль, отдыхаешь? Умница! А мне тут поступило предложение вернуться. Да, да, от нашего незабвенного Матвея свет Александровича! Главбух, которая приняла у меня дела, проработала ровно день и написала заявление на увольнение! Сказала, что в такой атмосфере, с таким начальством и с такими подчиненными она ещё не работала и не собирается.

– А вы? – опасливо уточнила Даша, вдруг представившая, что всё её лучезарные планы рушатся, потому что Нина вернётся обратно и не пойдёт работать в новую компанию.

– И я! И я, Дашенька не собираюсь! – радостно возвестила Нина. – Я тут только-только мужа и детей разглядела. Слушай, оказывается, у меня классный муж и потрясающие дети! – рассмеялась она. – Матвей, правда, начал со снисходительного: – «Так уж и быть, возвращайтесь!», а закончил: «Нина, я вам зарплату повышу и людей ещё найму!»

– И всё равно нет? – решила удостовериться Даша.

– Да ни за что! Пусть сам теперь плавает в том супе, который наварил! Тем более, что для него это очень и очень полезно. Я его столько лет останавливала от авантюр, что он стал воспринимать меня как няньку, надоедливую училку. Пора ему стать самостоятельным и осознать, что никто не будет его тормозить у пропасти, что теперь нужно смотреть и оценивать ситуацию самому. Я уверена, что он теперь будет гораздо, несоизмеримо осторожнее, чем был при мне! И да… я более чем уверена, что сейчас он будет звонить тебе с тем же предложением. Дашуль, ты смотри сама. Я, если что, не обижусь, но ты оценивай силы здраво. Справишься ты?

– Главным вместо вас? Нет, конечно! – Дашка прекрасно знала свои возможности. – Не-не, я-пас! Я с вами хочу.