Естественные эксперименты в истории

Примерно в то же время аналогичный прецедент был создан и в Северной Индии. Изначально в провинциях на северо-западе установили «феодальную» систему с краткосрочными договорами аренды для заминдаров, что вызвало немало споров о том, не следует ли вместо этого заключить с ними соглашения о постоянном налогообложении по типу действовавшего в Бенгалии. В 1819 году глава бенгальского налогового управления Холт Маккензи составил свою знаменитую записку, в которой утверждал, что исторически каждая деревня имела собственный общинный комитет и что, по его мнению, нельзя устанавливать на неограниченный срок никаких правил, которые не учитывают в должной мере существования столь важных традиций. Записка Маккензи стала основой Распоряжения VII от 1822 года, которое заложило основу для общинной налоговой системы, известной как махалвари. Однако предыдущие решения не всегда удавалось отменить, поэтому в нескольких регионах ранее назначенные заминдары сохранили свои позиции. По словам одного налогового чиновника из Алигарха (современный штат Уттар-Прадеш),

действия наших первых администраторов до такой степени потворствовали присвоению земли талукдарами (местный термин для держателей земли. — Ред.), что они, среди прочих примеров, отдали радже Бхагванту Сингху в пожизненную аренду всю паргану Мурсан за 80 000 рупий, передав в полную его власть старые местные общины.

Такая половинчатая смена налогового режима явилась причиной того, что во многих регионах, где налоговая система теперь считалась преимущественно общинной, значительную часть территории по-прежнему контролировали заминдары. Например, округ Аллахабад располагался в Северо-западных провинциях, где была введена общинная система, однако почти две трети всех облагаемых налогом земель находились во власти заминдаров[305].

В рамках общинной системы за сбор земельного налога отвечал деревенский комитет, члены которого совместно управляли деревней. Такой орган мог контролировать территорию разного размера — от части деревни до нескольких деревень. Состав его также варьировался в зависимости от места. В некоторых регионах деревню контролировал один какой-то человек или члены его семьи и, следовательно, ситуация очень напоминала бенгальскую «феодальную» систему (заминдари), в то время как в других областях общинный комитет состоял из большого числа членов, каждый из которых отвечал за определенную долю налога. Эта доля определялась либо по социальному происхождению человека (паттидари), либо на основе фактического размера его земельного надела (бхайачара), причем в последнем случае это весьма походило на систему индивидуального налогообложения райятвари. Налоговые ставки в этих областях устанавливались относительно индивидуально, на основе ряда разнообразных факторов, которые включали в себя

исследование ставок ренты, записанных в поземельную книгу йямабанди, ставок, которые различные классы арендаторов выплачивали по факту, и ставок, которые считались справедливыми для каждого вида почвы… Эти цифры основаны в первую очередь на качестве почвы, а во вторую — на том, к какой касте принадлежит арендатор, насколько производительна система орошения на его участке, сколько в его распоряжении навоза, и на других факторах, каждому из которых уделялось внимание[306].

В регионах, не относившихся к областям Соглашения о постоянном налогообложении, сумма реально выплаченных налогов часто была меньше заявленных требований, поскольку во времена неурожая и других трудностей землепользователям предоставлялись льготы. Предметом нашего изучения здесь являются не фактически выплаченные суммы и не официальные налоговые ставки различных периодов, а распределение налоговых обязательств и прав землепользования на разных территориях.

Еще одна перемена в налоговой политике произошла в провинции Ауд. Англичане захватили этот регион в 1856 году и объединили с Северо-западными провинциями, создав Соединенные провинции (штат Уттар-Прадеш в сегодняшней Индии). Поскольку в Северо-западных провинциях господствовала общинная налоговая система, было предложено ввести такую же и в Ауде, причем генерал-губернатор лорд Далхаузи открыто заявил: