Эстетика и литература. Великие романы на рубеже веков

В последующих главах угол зрения меняется, и Эмма из предмета наблюдения становится действующим лицом. Тем не менее, если автор, а вместе с ним и читатель, заглядывают в её сознание, – это не происходит целиком и полностью, так как автор по-прежнему продолжает смотреть на неё и со стороны. Фактически, отличительной чертой творчества Флобера является именно эта способность быть в одно и то же время как снаружи, так и внутри сознания своего героя. Как следствие, в тот самый момент, когда Эмма превращается в центральную фигуру романа, мы становимся свидетелями непрерывной смены двух точек зрения, автора и героини. Эта смена точек зрения со всей очевидностью подчёркивает разницу между действительностью, как её понимает автор, и фантазиями Эммы, и проливает свет на знаменитое утверждение Флобера «Госпожа Бовари – это я».

Таким же образом Эрих Ауэрбах, взяв за отправную точку отрывок романа, в котором хорошо видна неудовлетворённость Эммы Бовари жизнью в провинции, утверждает, что читатель видит её глазами положение, в котором она находится¹⁹. В то же время, сама Эмма также является частью этого положения. Это означает, что если она сама видит и чувствует убожество собственной жизни, то, однако, не она называет её такой, а Флобер: если бы сама Эмма могла это сделать, то тогда, по утверждению Ауэрбаха, «она не была бы более тем, кто она есть, она бы поднялась над собой, и этим спаслась бы»²⁰. Дело в том, то Эмма Бовари – жертва того, что Рене Жирар назвал «желанием желания другого»: в мыслях своих представляя себя другой, она берёт за образец романтических героинь, наполняющих её воображение с тех пор, как в девические годы она с упоением читала об их приключениях. Она «копирует» этих персонажей, решив стать такой же, как будто бы её желание было вполне естественным²¹. Следовательно, если бы Эмме пришлось описывать ситуацию, которую читатель видит посредством её самоё, она осознала бы, что её желание – это «желание желания другого», и что жизнь её – это результат «лжи романтизма». Но описывает ситуацию Флобер, и в процессе описания срывает покровы с той лжи, жертвой которой и стала героиня. Таким образом, если в Эмме Бовари мы раскрываем «ложь романтизма» – в Госпоже Бовари мы находим «правду романа». В этом смысле прав Ауэрбах, утверждавший, что она «не просто смотрит, но рассматривается как зрительница»²². В этом аспекте можно говорить о «безличности» и «объективности» Флобера:

Он никогда не выражает своего мнения о фактах и личностях, и когда персонажи говорят – никогда не случается так, чтобы суждение писателя могло проявиться в их суждении… Это правда, что мы слышим слова писателя, но в них не выражается суждений или комментариев. Его обязанность ограничивается подбором фактов и передачей их своим языком²³.

В Госпоже Бовари характер и судьба героев с самого начала определяется теми особенностями, которые являются мишенью иронии, подчас безжалостной, со стороны Флобера. Так, Шарль Бовари, когда он ещё совсем юным входит в класс, вызывая веселье среди товарищей, – он весь в этой своей шапке, чем-то средним между меховой шапкой, ночным колпаком и котелком. Его физическая и умственная заурядность являются для Эммы косвенной причиной необходимости укрыться в мире грёз. В действительности, Эмма Бовари – как Дон Кихот, прочитала слишком много книг, которые разожгли в ней фантазию, заставив её превратить действительность в выдумку: не интеллект делает её одинокой, но мечты и желание переделать мир, чтобы он походил на мир её грёз.

К тому же, уже в первых описаниях Эммы – мы видим её глазами Шарля, видим, как она пытается остановить кровь из ранки на пальце, сунув его в рот, видим, как она стоит, прислонившись лбом к окну – отражены её характер и её судьба: чувственность и склонность к мечтам. Жизнь Эммы повторяется как по кругу: от скуки к ожиданию, к бегству, к разочарованию и отчаянию, чтобы вновь вернуться к скуке и желанию всё изменить. Именно эта повторяемость чувств и действий характерна для героев Флобера и для самого романа. Кроме того, эта повторяемость подчёркивается использованием глаголов несовершенного вида, выражающих идею обычных, повторяемых действий и скуку героев. Эмма живёт в постоянном ощущении притеснения и тюремного заключения, и её мечты о побеге всего лишь приводят её к заключению ещё более невыносимому в рамках заурядного существования и никогда не реализуемого собственного «я». И тем не менее, Эмма по-прежнему находится в ожидании: «однако она всё ждала какого-то события» (МВ, 1.9, 67).