Этика Нового Завета

Переходя к суждению о единстве новозаветных текстов, мы переходим от простого описания к синтетической задаче в смысле греческого synthesis («складывание вместе»). Мы должны сложить воедино различные голоса внутри новозаветного канона. Прилагательное «синтетический» может нести коннотацию «искусственный». Это означает, что синтез - не «естественное» образование, а продукт человеческого творчества. Соответственно, синтез новозаветной этики представляет собой искусственный продукт, конструкт, созданный экзегетом или - поскольку экзегеты работают не в изоляции - общиной. Разумеется, осознание этого факта не отменяет необходимости или легитимности синтетического суждения. Оно лишь заставляет нас осознать наши ограничения. Всякая концепция единства новозаветного канона есть «перфоманс», аналогичный прочтению режиссером шекспировской пьесы, - прочтению, пытающемуся выявить форму и смысл целого[3].

Каким же образом можно попытаться обнаружить в каноне нравственную когерентность? Методологически неуязвимых путей здесь нет. У нас есть только одна возможность: внимательно читать тексты и искать в них общие черты, повторяющиеся темы, образы и убеждения. Иными словами, наш подход - индуктивный; мы идем от анализа индивидуальных текстов (см. часть I), а затем, методом проб и ошибок, проверяем на имеющихся фактах разные способы синтеза. Это очень трудно, но иначе Церковь не сможет черпать в Новом Завете нравственные уроки[4]. Итак, мы приступаем к задаче, осознавая, что другие члены верующей общины могут в чем-то дополнить наши выводы или поставить их под сомнение, а также научить нас видеть вещи в более ясном свете.

На следующих страницах я изложу основные методологические правила и предложу несколько центральных образов, которые помогут нам узреть единство, стоящее за новозаветными свидетельствами.

2. Три методологических принципа

(А) Рассматривать весь спектр канонических свидетельств. Когда мы пытаемся увидеть в новозаветных свидетельствах единство, будь то по общему или частному вопросу, мы должны принять во внимание все тексты, имеющие к нему отношение. Нельзя выдергивать отдельные места, забывая про отрывки, которые могут их уравновесить. И чем более целостным будет наш подход, тем более адекватным будет наше этическое суждение. Остерегайтесь толкователей, которые всегда цитируют только Haustafeln (напр., «рабы, во всем повинуйтесь своим земным господам» Кол 3:22) и пренебрегают Гал 5:1 («Для свободы Христос освободил нас. Стойте же твердо и не покоряйтесь опять игу рабства»), - или наоборот.

(Б) Не надо сглаживать противоречия. Иногда противоречие между двумя текстами выглядит принципиальным. Однако экзегету непозволительно искажать смысл текстов, пытаясь привести их к общему знаменателю. Типичный образец такого искажения - толкование Нагорной проповеди в свете Павла (или, точнее говоря, интерпретации Павла деятелями Реформации): жесткие требования Нагорной проповеди рассматриваются как невозможные для исполнения и предназначенные лишь показать грешникам их полную зависимость от божественной благодати. Эти толкователи попросту затыкают Матфею рот и превращают Нагорную проповедь в инструмент собственного понимания Павлова богословия[5]. Такой подход, разумеется, недопустим.

Следует также противиться искушению сглаживать противоречия через апелляцию к универсальным принципам (любовь, справедливость и т.д.) или диалектические компромиссы. Это чистейший самообман. Ведь, скажем, Рим 13 и Откр 13 не взаимодополняющие выражения некоего единого принципа или единого новозаветного понимания государства[6], а принципиально разные подходы к отношению между христианством и Римской империей. Не вправе мы и решать проблему, подыскивая «золотую середину», которая позволила бы нам спокойно существовать как гражданам современного демократического государства. Если предоставить этим текстам голос, они заставят нас либо сделать выбор между ними, либо отринуть их обоих. И каким бы ни оказался наш синтез новозаветных свидетельств, он должен признавать наличие такого рода противоречий[7]. Мы ищем синтеза, но нельзя в угоду ему искусственно сглаживать острые углы.