Этика Нового Завета

Чтобы этот текст полностью подействовал, его надо прочесть вслух. Он и впрямь, как сценарий для пьесы, - пьесы, в которой читатели оказываются исполнителями. На уровне обыденного разума Апокалипсис причудлив и непонятен, но его богатая метафорика сделала его неиссякаемым источником для церковного искусства и литургии, а значит, - добавила сил сопротивлению общины в мире, который ревностно поклоняется зверю. Имеющий уши да слышит.

Часть вторая: Синтетическая задача: поиск когерентности в нравственной концепции НОВОГО Завета

Глава 9. Различные голоса в Новозаветном Каноне

Новый Завет - не простой и не однородный корпус доктрин. Скорее, он представляет собой хор голосов. Голосов, отличающихся не только интонацией, но и содержанием своей вести. И сколь бы ни ранило это наше благочестие, мы не можем заставить новозаветные тексты звучать в унисон. Попытка навязать им такое звучание в лучшем случае притупит наше восприятие, а в худшем - приведет к неправильной интерпретации.

1. Какофония или полифония?

До сих пор в нашем обзоре мы руководствовались намерением услышать индивидуальный голос каждого свидетеля. И даже если апокалиптизм Марка выглядит суровым, мрачным и тревожным, мы должны противиться искушению слегка (или даже не слегка) скорректировать его по Евангелиям от Матфея и Луки. Даже если дуалистические инвективы Иоанна против «иудеев» звучат нетерпимо, мы должны противиться искушению интерпретировать их в свете эсхатологической надежды Павла на единство иудеев и язычников во Христе. Даже если Павлово учение о подчинении «властям» в Рим 13 выглядит молчаливой уступкой несправедливому порядку, мы не должны пытаться услышать в нем громовые раскаты Откр 13.

Если не позволить говорить индивидуальным текстам, Новый Завет едва ли вступит в противоречие с нашими ценностями и желаниями[1]. В этом случае при встрече с отрывком, который бросает нам вызов, мы будем нейтрализовать его силу через апелляцию к какому-нибудь другому тексту. Например, у Луки Иисус говорит: «Всякий из вас, кто не откажется от всего, что имеет, не может быть Моим учеником» (Лк 14:33). Это тревожное слово! Как же его понять? Обратившись к 2 Кор 8-9, мы находим менее суровую норму: Павел призывает коринфян щедро жертвовать на иерусалимскую церковь, «чтобы была равномерность» (2 Кор 8:14). Появляется искушение профильтровать Лк 14:33 через учение Павла об экономической ответственности. Соответственно, мы можем сказать: Лк 14:33 означает не то, что там буквально написано, - дескать, «на самом деле» речь идет лишь о необходимости делиться или об отрешенности от богатства. Однако такая интерпретация заглушает призыв Луки к ученичеству[2].

Конечно, наша греховная изобретательность может найти и другие лазейки, другие способы уйти от нравственных требований Нового Завета. И все же ей во многом будет поставлен заслон, если мы установим твердое методологическое правило: тщательно вслушиваться в свидетельство каждого текста в целом. Скажем, Лк 14:33 следует читать не в свете пасторских наставлений Павла, а именно в свете описания Лукой раннехристианских экономических обычаев (см. особенно Деяния об общности имущества в иерусалимской церкви). Лука и Павел здесь несколько друг другу противоречат, поэтому неправомерно пользоваться Лукой для объяснения Павла, и наоборот. Только когда мы рассмотрим каждого из них по отдельности, мы увидим герменевтическую проблему в правильном свете. Как интерпретаторы мы в первую очередь обязаны прислушиваться к индивидуальным свидетелям.

Однако, после того как мы выслушали каждое из свидетельств по отдельности, неминуемо возникает вопрос о когерентности. Что есть Новый Завет? Полифоническая хоральная композиция, оркестрируемая Богом и исполняемая человеческими голосами под дирижированием Святого Духа? Или это нестройная хаотическая какофония? Церковь традиционно считает Новый Завет руководством в вопросах веры и обычаев, но, как можно ему следовать, если в нем никакой особой цельности нет? «Если труба будет издавать неопределенный звук [phone], кто станет готовиться к сражению?» (1 Кор 14:8). Как эти различные древние тексты работают в качестве канона? (Слово «канон» происходит от греческого капбп, т.е. «правило», «мера»). Возможно ли в канонических текстах распознать некую целостность, единство? Лишь в случае утвердительного ответа на этот последний вопрос мы вправе говорить о новозаветной этике как о нормативной богословской дисциплине.