Этика Нового Завета

Чтобы разрушить сатанинскую власть иллюзии, Апокалипсис должен предложить иное видение мира. И он это делает. Сила воображения этой книги уничтожает кажущееся правдоподобие, на котором основывается статус-кво. Тем самым власть Римской империи лишается своей легитимности, и община готовится услышать истину о грядущем божественном порядке. Это имеет далеко идущие последствия. Например, отсюда следует, что Джек Т. Сандерс очень поспешил обвинить Апокалипсис в уходе от социальных и политических проблем. Напротив, Оливер О'Донован, анализируя политическое свидетельство Апокалипсиса, пишет:

Он сообщает нам надежду, что в той жизни, которую мы призваны жить со Христом, мы можем испытать как социальную реальность ту власть истины и праведности, которой политическое общество мира сего нас постоянно лишало. Будем внимательны к последствиям этого факта! Если основа для нового жизненного порядка - Божье слово суда, произнесенное во Христе, то свидетели, бросавшие этим словом вызов господствующему политическому порядку, не выступали против политики, а противопоставляли ложному политическому порядку порядок истинный. Критику, укорененную в истине, Иоанн считал политическим занятием[29].

В частности, как мы уже говорили, критика Апокалипсисом ложного политического устройства есть критика несправедливого, связанного с угнетением использования богатства и власти. По словам Шюсслер Фьоренцы, «картина, создаваемая Апокалипсисом, бросает вызов символическому дискурсу римской колонизационной власти»[30]. Невозможно вжиться в эту книгу и при этом сохранить комфортное восприятие несправедливости мира сего.

Отсюда видно: правильно читать Апокалипсис могут лишь те, кто активно сражается с несправедливостью. Если Апокалипсис - документ сопротивления, то его поймут лишь те, кто оказывает сопротивление. Не случайно самые сильные современные интерпретации Апокалипсиса вышли из-под пера людей маргинального социального статуса, которые звали Церковь к контркультурному сопротивлению. Среди них - Мартин Лютер Кинг, Уильям Стрингфеллоу, Алан Бёсак[31]. Когда этот текст читают сытые и довольные представители большинства, происходит нечто странное: Апокалипсис становится настоящей золотой жилой для параноидальных фантазий, для проповеди мести и разрушения. Как пишет Шюсслер Фьоренца, Апокалипсис породит верный теоэтический отклик лишь в тех ситуациях, которые вопиют о справедливости[32].

Такое прочтение Апокалипсиса, пожалуй, особенно красноречиво выражено в «Мы победим» («We Shall Overcome), старой американской песне борцов за гражданские права. Глагол «overcome» был взят из «Библии короля Якова», современные же переводы обычно передают греческое nikan (часто встречающееся в Апокалипсисе[33]) как «conquer». Это слово повторяется рефреном обетования, которое завершает каждое из посланий семи церквам. Например:

Побеждающему дам сесть со мною на престоле Моем, как и Я победил и сел с Отцом Моим на престоле Его (Откр 3:21).

Когда участники маршей свободы из негритянских церквей брались за руки и пели: «Однажды мы победим» (We shall overcome someday), они выражали свою веру в то, что вопреки отсутствию у них обычной политической власти их свидетельство об истине возобладает над насилием и угнетением. Они оказывали ненасильственное сопротивление, и это сопротивление делало аллюзию на Апокалипсис особенно уместной: даже если демонстрантам суждено пережить побои и смерть, они победят мир, оставшись мирными, подобно Агнцу... Конечно, эти замечания - не «экзегеза» Апокалипсиса в строгом смысле слова, но они иллюстрируют социальный ракурс, в котором Апокалипсис должен читаться.

Седьмое. Непреходящее этическое значение Апокалипсиса обязано его богатым образам. Текст буквально пульсирует теопоэтической энергией, находящей выражение в многочисленных песнях хвалы и поклонения. Неслучайно Мильтон черпал вдохновение в Апокалипсисе, и Гендель нашел в нем же лирику для кульминационного звучания хоров в «Мессии» («Аллилуйя» и «Достоин Агнец»):

Царство мира сего соделалось Царством Господа нашего и Христа Его, и Он будет царствовать во веки веков (основано на Откр 11:15).

Петь такую песню - политический акт. Более того, этот акт тем более силен, что слова именно поются: ведь к хору могут присоединиться и другие люди, запечатлев песню в своей памяти. Интересно, что Апокалипсис начинается с благословения тем, кто должен «исполнить» его:

Блажен читающий вслух слова этого пророчества, и блаженны слышащие и соблюдающие написанное в нем (Откр 1:3).