Этика Нового Завета

Семь посланий церквам объединяет призыв более четко очерчивать границы между Церковью и миром. По-видимому, сторонники поедания идоложертвенного думали, что они могут не выделяться из среды «нормальных» членов общества. Возможно, кое-кто даже полагал, будто христиане могут, в качестве гражданской обязанности, участвовать в культе императора и при этом не предавать своей веры в Иисуса. Но Иоанн бьет тревогу. Не случайно послание лаодикийской церкви является кульминацией этого раздела. Компромиссов быть не должно! Церковь, полагающая, что она может спокойно ужиться с экономической системой империи, находится в духовной опасности.

Аналогичное осуждение богатства применимо не только к процветающим христианам, но и к аутсайдерам. Иоаннов рассказ о падении Вавилона уделяет большое внимание экономическим вопросам. Цари, купцы земные, торгующие товарами роскоши и рабами, а также корабельщики, «разбогатевшие от великой роскоши ее», - люди, которые больше всего оплакивают это падение (18:11-20). Автор говорит, что они участвовали в «блудодеянии» Вавилона. В Ветхом Завете понятие блуда относится не столько к сексуальной безнравственности, сколько к идолопоклонству. Разумеется, сексуальную безнравственность Иоанн тоже осуждает: блудники вместе с «боязливыми, неверными, оскверненными, убийцами... чародеями и всеми лжецами» будут отправлены в «озеро, горящее огнем и серой» (21:8). Но, как видно и из этого списка, не сексуальная мораль в первую очередь волнует автора Апокалипсиса.

Падение Вавилона остается для Иоанна пророческим видением, а не политической реальностью. Пока что народ Божий должен свидетельствовать и терпеть противление мира, наполненного враждебными силами. Что ж, это неизбежно при следовании за Иисусом, - подчинение даже до смерти и отказ от насилия.

Одно из самых ярких указаний на это призвание Церкви содержится в середине центральной главы (Откр 13), где описана растущая сила зверя. Зверю дозволено пойти войной на святых и победить их; между тем «все живущие на Земле» поклонятся зверю, кроме тех, чьи имена записаны «в книге жизни у Агнца закланного» (13:7-8). Это зловещий сценарий, казалось бы, призывающий к отчаянным мерам. Может быть, святым стоит сразиться со зверем мечом? Тут Иоанн включает в ткань повествования прямое обращение к общине с пророческим словом, подобно тому, как в начале книге шло обращение к семи церквам:

Кто имеет ухо, да слышит:

если тебе надлежит идти в плен,

ты идешь в плен;

если ты убьешь мечом[20],

надлежит тебе быть убитым мечом.

Здесь терпение и вера святых (Откр 13:9-10).

Этот призыв к терпению (hypomone) и доверию (pistis) означает, что Церковь даже в крайних обстоятельствах не должна прибегать к насилию. Стоит процитировать подробное разъяснение Дж. Кейрда:

Если Бог попускает чудовищу пойти войной на Его народ и победить его, то что остается делать народу Божьему? Он должен дать себя победить, как дал себя победить Господь, чтобы, подобно Господу, одержать победу не от мира сего... Церковь не должна сопротивляться нападкам чудовища, ибо только так можно его остановить. Зло способно на саморазмножение. У него, как у гидры, взамен отрубленной головы вырастает новая. Когда один человек наносит вред другому, тот может отомстить, затаить злобу или на ком-то выместить обиду. Какую бы из этих возможностей он не избрал, к одному злу прибавляется другое, и начинается цепная реакция, распространяющаяся, подобно заразе. Остановить ее можно лишь одним способом: жертва должна проглотить обиду. Вот почему великое испытание есть и великая победа[21].

Конечно, это объяснение - отчасти домысел: Иоанн прямо этого не говорит. Но оно помогает нам лучше понять мысль Аделы Коллинз: Апокалипсис воплощает «синергическое понимание праведного страдания», в котором несправедливая смерть мучеников вносит вклад в наступление Царства[22]. По ее мнению, для автора Апокалипсиса смерть мучеников побуждает Бога отомстить врагу и число мучеников строго фиксировано (ср. 6:9-11, где присутствуют оба мотива). Я не отрицаю, что в унаследованной и переданной Апокалипсисом традиции эти элементы присутствуют. Однако я уверен, что Кейрд дает более глубокое объяснение связи Агнца с Его учениками[23]. Следующие за Агнцем в гонение и смерть не наполняют некую условную квоту мучеников, а исполняют волю Божью. Бог же решил победить зло именно через страдание праведников, а не вопреки ему. Вот почему те, у кого на лбу написано имя Агнца, должны разделить Его судьбу.

4. Новое Небо и новая Земля

Ни одна книга Нового Завета не проникнута столь глубоко эсхатологической тематикой, как Апокалипсис. От начала («время близко» 1:3) до конца («приди, Господи Иисусе!» 22:20) автор горячо ожидает скорого наступления божественного суда и восстановления мира. Это очевидно и не требует доказательства. Однако возникает вопрос: как влияет апокалиптическая эсхатология книги на ее нравственную концепцию? Здесь уместны следующие замечания.